— Да тут своих скрипачей и гениев хватает. — Полосин указал на окруживших зеленый холм бойцов с автоматами наизготовку.

Зеленые фигуры растолкали их, занимая удобные для себя позиции.

— У наших подготовка получше, — сказал Сизенко. — Не отвлекайся, капитан!

Полосин рассказал про взрыв, про гибель командира, потом, вспомнив, — про внезапно открывшийся люк ракетной шахты.

— Вот, смотрите! — он показал рукой.

Все взволнованно повернули головы в указанном направлении и успели увидеть, как толстенная крышка, с прежним ужасающим скрежетом, стала медленно опускаться.

— Что это значит? — спросил Сизенко, обращаясь к ракетчикам.

Цепаев и Наметышев только пожали плечами. Зато Юрий Захарович, от которого в силу сугубо гражданского вида не ждали дельных пояснений, оказался на высоте.

— Это значит, что ваши диверсанты своим появлением на КП сорвали пуск! — спокойно сказал он.

— И что будет дальше? — нетерпеливо спросил Сизенко.

— Ничего! «Изделие» вышло из автономного режима и перешло на управление из Центрального командного пункта. Только теперь ему нужна «стреляющая смена» за боевым пультом…

Пока Журавлев объяснял особенности работы системы «Периметр», из открытой зеленой двери подземного тоннеля вышел небритый человек кавказской внешности в просторной, наглухо застегнутой зеленой куртке. Он быстро оглядел цепочку бойцов в касках и бронежилетах, направленные на него автоматы, взглянул на голубое, в облаках, небо и яркое солнце, потом неожиданно улыбнулся.

— Стоять! Руки поднял! — раздались угрожающие окрики.

— Да сдаюсь я, сдаюсь!

Он демонстративно выбросил пистолет под ноги солдат оцепления и поднял руки, но не остановился.

— Стоять! Стреляю!

— Не надо стрелять, я свой! Это я остановил пуск! Отведите меня к командиру!

Бойцы антидиверсионной группы растерянно переглядывались. Они были обучены предотвращать взрывы, «обезвреживать», «ликвидировать», «валить» врагов, но разбираться в подобных тонкостях, когда явный диверсант представляется «своим», — этого они не умели. Тем более что крышка шахты действительно закрылась.

— Стоять, стреляю! — рявкнул «Скрипач».

Он тоже не разбирался в тонкостях, да ему это и не было нужно. Но Руслан этого не понимал. Он лишь состроил доброжелательно-глуповатую гримасу и продолжал идти, сокращая дистанцию. Он знал — если изображать миролюбие, то оно перевесит непослушание и стрелять в него никто не будет. Но он ошибался, потому что «спецы» ГРУ подготовлены лучше обычной антидиверсионной группы и стреляют тогда, когда другие вместо этого начинают думать.