— Я ночую у вас, — сказал Теодор как само собой разумеющееся. — По улице ходить опасно.

— Конечно, конечно, — сказала Лидочка. — Я вам постелю в комнате Марии Павловны.

Лидочка убирала со стола и потом мыла посуду, хотя ей интереснее было бы остаться с мужчинами. Но ее не догадались позвать, хотя никто, конечно, и не погнал бы прочь. Лидочка не хотела возвращаться без приглашения. В этом была ее неуверенность в себе и в собственном праве быть такой же, как мужчины. Это преодолевается не сразу. Из гостиной до нее доносились голоса: неровный, порой взволнованный голос Андрея и чуть монотонный, низкий — Теодора, голоса эти складывались в некую музыку беседы.

Закипел чайник, и Лидочка заварила чай.

— Мы так ничего и не решили, — сказал Андрей, когда Лидочка вернулась в гостиную.

— Мы не можем рисковать вами, — сказал Теодор, — у нас слишком мало молодых агентов.

Слово «агент» неприятно покоробило Лидочку.

— Теодор предлагает нам отправиться в будущее. Он считает, что нас ничего здесь не держит, — сказал Андрей.

— Неужели вам не интересно поглядеть — увидеть воочию, чем завершится грандиозное действо русской революции? Клянусь вам, если бы не неотложные дела сегодня, я бы тоже уплыл лет на десять вперед. Ведь есть шансы, что Россия сможет построить новое общество. Что она станет добрым примером для иных народов. Большевики исчезнут как накипь — придут достойные люди, Россия заслужила это.

— Как странно, — сказала Лидочка. Она налила чай и подвинула чашку поближе к Теодору. — Мне казалось, что вы очень трезвый и скептически настроенный человек. А вы поете гимн нашему будущему. Неужели люди изменятся?

— Если изменятся условия их существования, то последовательно будет меняться и природа человека.

«А ведь Теодор — не очень умный человек, — подумала Лидочка и испугалась собственной догадки. Прежде он казался ей ипостасью Бога, существом, способным таинственным образом преодолевать пространство и время. — Впрочем, неизвестно, кто из нас прав. Я, которая видит, как вокруг все сильнее волнуется море, поднимая со дна вонючую тину, или он, которому видится светлое будущее».

— Мы будем там чужими, — сказал Андрей.

— В обществе строителей, творцов никто не будет лишним, — возразил Теодор. — А сегодня, здесь, что связывает вас с этим миром?

— Мама, — сказала Лидочка, — я очень тоскую без мамы. Я так надеялась ее увидеть.

— Вы увидите свою мать через пять или десять лет. Она почти не изменится.

Глаза Теодора казались черными провалами, и лицо было неподвижно.

— У вас была мама? — спросила Лидочка агрессивно.