Руки начали ощупывать мою правую сторону тела. Прикосновения я чувствовал как сквозь вату. Боли не было. Вернее она была, но тупая и ставшая уже привычной. Но стоило коснуться плеча, как меня словно молнией шарахнуло. Я аж дугой выгнулся. Компресс слетел с глаз и брызнули слёзы.

— Кхм! На самом деле не так всё и страшно. Наощупь переломов вроде нет. Ты просто отшиб всю правую сторону. Рука тоже не сломана. Вывихнул ты её из плеча. Надо вправлять, так что терпи. — с этими словами этот саратовский вивисектор с силой дёрнул мою руку, одновременно её слегка подкручивая. В глазах вспыхнули звёзды и я провалился в забытьё.

Без сознания я пробыл не долго. Придя в себя услышал как Василий Маргелов вполголоса переругивается с фельдшером.

— Василий, оставь этого садиста в покое. Живой я.

Маргелов тут же бросился ко мне.

— Виктор, ты как?

— Не дождётесь, — рука, как ни странно, почти не болела и пальцы на ней шевелились.

Так прошло десять дней. Нас с Маргеловым пару раз выводили на допрос. Немцев интересовало, кто отдал приказ о штурме интерната и откуда о нём стало известно. Мы, заранее договорившись, в один голос утверждали, что операцией командовали люди из КГБ, а нас в подробности не посвящали. Мне дали пару раз по морде, добавив колера на мою и без того разукрашенную физиономию. Как я понял из разговора немцев между собой, особо бить нас запретили. Мы были нужны относительно целыми.

С собратьями по несчастью тоже познакомились. Фельдшера звали Андреем Ивлиевым, ещё двое пехотинцев Фёдор Афанасьев и Павел Косец. Андрей попал в плен, когда немецкие танки неожиданно появились в расположении их медсанбата. Всех раненых, кто не мог ходить и кого не успели вывезти, перекололи штыками, а остальных согнали в колонну и погнали в тыл. Тех, кто падал и не мог идти тут же либо пристреливали, либо закалывали штыком. Фёдор с Павлом остались с заслоном прикрывать отход батальона. Немцев задержали, но их накрыли миномётным огнём и обоих контузило. Пришедшие немцы так же собрали уцелевших и отправили в лагерь. Я представился им как Виктор Гольцов, а Маргелов как Василий Марков.

Как-то зашёл разговор об их жизни в лагере, где я услышал упоминание о полицаях. Оказывается и такие появились уже. Мы хоть перед войной и постарались вывезти максимум населения из районов возможных боевых действий, но всех просто физически не смогли. Кроме того многие убегали и прятались от представителей Советской власти в лесах. Кто по неведению, а кто и сознательно, собираясь потом поживиться в оставленных домах. Вот из таких немцы и начали формировать вспомогательную полицию. Приезжали вербовщики и в лагерь. Обещали свободу, деньги, землю после победы Германии.