Автомобили остановились у лесной опушки, выстроившись возле нашей «пятерки» в линию.

— А где грузовик? — ворчливо поинтересовался Вадим Иванович. — Мне говорили, грузовик будет.

Маленький мужичок с пивным пузом, «дежурный по парку формирования», выполняя договоренность между начальниками ЖД, встречал нас возле въезда на сортировку, недалеко от депо.

— Будет, будет, — успокаивающе вскинул ладонь я. — Никуда он не денется. Уже полчаса назад выехал. С минуту на минуту должен прибыть в сопровождении наших ребят на «запорожце».

— На горбатом? — скривился железнодорожник и пренебрежительно сплюнул. — Тю, а чего ж так? Шо, на нормальную машину бабок не хватило?

— Не тем интересуешься, Иваныч, — отстранив меня плечом, к железнодорожнику придвинулся Герман. — Хотят и ездят на «горбатом». Твоё какое дело? Сейчас вагон вскроем, коробки глянем, если всё нормально, получишь свою двадцатку и иди, дрыхни до конца дежурства. Но советую запомнить две вещи. Первая, слишком любопытные живут интересно, но недолго. Вторая, любители болтать лишнего, тоже.

— Э, ты чего? — опешивший мужик попятился от пронзительного ледяного взгляда Леопардыча. — Я что, не понимаю? Всё я понимаю. Слова никому не скажу, зуб даю.

Железнодорожник поскользнулся, и упал на задницу, смешно дрыгнув руками. В лучах заходящего солнца на безымянном пальце тускло блеснул массивный перстень-печатка. Слетевшая с лысой головы фуражка шлепнулась точно в середину грязной лужи.

— Зубом не отделаешься, — ласково сообщил Герман, и так дружелюбно улыбнулся, что бедняга, пискнув что-то неразборчивое, резко отпрянул назад. Такое впечатление, что научился прыгать на заднице, используя исключительно ягодичные мышцы.

— Зачем мужика кошмаришь? — тихонько попенял я немцу. — Ещё обосрётся со страху, будем работать, вдыхая аромат его фекалий. А это, знаешь ли, не духи «шанель номер пять».

— Не обосрётся, — усмехнулся Леопардыч, наблюдая за хмурым железнодорожником, вылавливающим из лужи и оттряхивающим фуражку. — Таких сразу надо ставить на место. Иначе борзеть начинают. Потом приходится вразумлять уже не словами. И вообще, страх, лучшая гарантия, что этот дятел о наших делах трепать не будет. Если обделается, отправлю стирать портки, всего-то делов. А вообще, ничего я ему такого не сказал, даже не оскорбил, просто напомнил, чтобы не трепался с посторонними и не вякал не по делу.

— Ну смотри, — с сомнением протянул я. — Надеюсь, ты знаешь, что делаешь.

— Пашка едет вместе с Саней, — крикнул, высунувшись из «москвича», крепкий парняга лет 25-ти в голубой десантной тельняшке.