— Точно, это же ты тот самый Витька. Боксер или борец? Ну молодец, спортсмен.

Они собрались было уйти из кухни, но я почувствовал, что надо поговорить, как раз когда, они собрались все вместе.

— Послушайте, сколько это может продолжаться? — спросил я. — Давайте поговорим о нас.

Родители и мамины родичи, все они разом посмотрели на меня.

— Мы же, кажется, договорились, что вы не будете мешать мне, — сказал я. Вряд ли они помнят наше соглашение, хотя вроде бы, когда я уходил из дома в первый раз и потом вернулся, мы все ясно расставили по полочкам. — Но вы недавно отлично нарушили эту нашу договоренность.

Отец набычился. Я же говорю, он ничего не помнил. Или делал вид, что не помнит.

— Это что же значит, к тебе вообще подходить нельзя? Пальцем прикасаться? Ты у нас кто вообще?

— Мы договорились, что когда вы пьете, то вообще не подходите ко мне! — напомнил я, повышая голос.

Все-таки дело не обойдется без драки, как я посмотрю. Хорошо, тогда накостыляю по шее этому дяде Саше или как там его.

Отец тоже захотел заорать, даже покраснел от натуги, но его приятель сказал:

— Слушай, Толя, может и вправду вы оставите сына в покое? Он у вас спортом занимается, к чему-то там стремится. Чего вы к нему лезете?

Его доброжелательного тона хватило, чтобы отец малость успокоился.

— Никто к тебе не лезет, — проворчал он и раздраженно отпил кваса. — Только ты и сам нам на глаза не попадайся.

Он и приятель вышли. Я тоже не надолго задержался на кухне. Вспомнил, что я так и не видел бабушку и Светку. Мать и ее подружка вполголоса снова заговорили о каких-то дальних родственниках и их возмутительном поведении. Моего ухода они даже не заметили.

Светка спала в кровати, а вот бабушка нет. Она слушала радио. Передавали какую-то постановку про двух тружеников села. Дикторы говорили звучными голосами. Бабушка сделала звук потише, чтобы не мешать Светке спать.

Заметив меня, она улыбнулась и протянула руки навстречу.

— Ну, здравствуй, победитель, — сказала она.

Наконец-то хоть кто-то, помимо Худякова, поздравит меня с победой. Егор Дмитриевич тоже был доволен в глубине души, я видел это по его радостно сверкающим глазам, но не сказал ни слова похвалы, одна только критика. А бабушка вся лучилась неподдельным счастьем.

Я обнял ее и поцеловал в прохладную морщинистую щеку. Бабушка легонько похлопала меня по спине.

— Ну, как ты? — спросила она, потом вгляделась в мое лицо и тут же заметила припухлость возле глаза. — Это что же, ты там заработал? Синяка не будет? Не сильно пострадал? Слушай, внучок, я с Валей говорила недавно по телефону. Так она говорит, бокс это такое страшное дело. Все мозги могут отбить. Ты уж там поосторожнее.