Путилов, краснея, старательно подбирая английские слова, а потому медленно и зловеще цедил в ответ сквозь зубы.

— Так я как раз и говорю, милейший, именно про конкретные договорённости! Мои заводы стоят уже неделю. А это, позволю вам напомнить, — 160 предприятий и трестов оборонного значения! Мне было обещано, что за каждый день стачки я получу известную компенсацию. И где? Где, я вас спрашиваю?

— Вы прекрасно осведомлены, Алексей Иванович, — Бьюкенен перешёл на шёпот, — о причинах наших временных финансовых затруднений. Но это не повод что-либо менять или сворачивать.

— Ошибаетесь! — Путилов вскочил на ноги, задрал голову так, что казалось, его бородка клинышком сейчас проткнёт лорда насквозь, — я могу немедленно вернуться в заводоуправление и подписать все требования бастующих! Уже завтра рабочие встанут к станкам! Что или кто помешает мне это сделать?

Бьюкенен медленно встал, а на его застывшем лице вдруг появилась мелкая, как рябь в пруду, гадливая улыбка.

— Никто! — согласился он и сделал шаг навстречу олигарху, — но рабочие, возвращаясь со смены, смогут неожиданно узнать из вечерних газет, что владелец завода Путилов не выплачивал зарплату, потому что его собственный Русско-азиатский банк по его же распоряжению не профинансировал производство вовремя. А потом рабочие расскажут въедливым газетчикам, как заводоуправление лично рекомендовало им объявить стачку. С флагами, с плакатами, со сжатыми кулаками, но не против хозяина, а против царя…

Бьюкенен сделал ещё шаг навстречу заводчику и тот, наткнувшись на стоящее сзади кресло, упал филейной частью на мягкие подушки. Посол Великобритании навис над олигархом и железным тоном произнёс, будто вбил гвоздь в темечко Путилова:

— Патриотическая общественность узнает, как фронт умывался кровью из-за нехватки снарядов и пушек, а путиловские станки замирали на время, пока хозяин думал, на сколько процентов поднять зарплаты рабочим. Сорванные поставки, завышенные цены, подкуп ревизоров… Всё документировано. Никто не забыт, и ничто не забыто! Союзник России по Антанте — правительство Великобритании, узнав о таком коварстве, немедленно арестует на лондонской бирже ценные бумаги вашего холдинга «The Russian General Oil Corporation», сосредоточившего в своих руках контрольные пакеты акций почти всех российских нефтепромышленных компаний. Банки Сити и Уолл-стрит расторгнут соглашения на обслуживание счетов и предъявят к оплате векселя, введя рестрикции на операции всех организаций, хоть как-то связанных с вами. На следующее утро после столь смелого поступка вы проснётесь голым и босым, а в дверь вашего дома на Мытнинской набережной постучит генерал-прокурор Добровольский…. Вы готовы к такому крутому изменению судьбы, Алексей Иванович? — елейно закончил Бьюкенен.