Верблюд ничейный забрёл — еле поймали. Здоровый такой… рваная рана в боку. Но выходили. Откуда его принесло, так и не поняли. Наверное или от шатунов, или с той стороны гор приблудился. Куяшские мужики за него хорошую плату дали на радостях. Овцы болели… но, это, уж как водится зимой и летом.

Ген-птицу завели. Лилькин отец, весёлый Сяо обещал помочь с разведением. А там, мол, и сами научитесь, раз уж Лилька зачастила к вам в Город в гости ездить. «У неё на это дело особый талант! — сказал… и не удержался от шуточки. — Особенно как за пять минут всю тушку на ходу слопать и не перепачкаться!» Так что, не так уж это и сложно теперь будет, с ген-птицей возиться.

Дождь, вот, кстати, сколько раз уже был. Хорошо промочило! Ген-саксаул сразу зацвёл и теперь по вечерам даже голова кружится от благоухания. По всему видать — урожай к весне отличный будет.

Слух прошёл, что опять хунхузы в степях на севере с городом Полевским сцепились из-за пастбищ. Другой слух появился, как всегда, к зиме — мол, Китай хунхузский Москве в очередной раз платить дань за Сибирь отказывается. С января. Да, похоже, опять брехня какая-то.

До Нового года пустяк остался. Малышня уже от нетерпения дни считает, подарков ждёт. Саввино колечко Егор Маринке подарит. В дороге и хлопотах забылось совсем о нём, да вот, кстати и придётся. Будут они русские песни Старых Людей слушать — а и красивые же они! Савву будут вспоминать, каким он хорошим человеком был, и как Егору повезло с ним и Зией познакомиться…

А самое главное — полторы недели назад свадьбу сыграли с Маринкой! Скромно обвенчались, просто пришли к мулле-батюшке со старостой Володей, и обвенчались. Решили, что угощение и всё прочее, на Новый год сделают.

И весь мир теперь был теперь где-то рядом… но не совсем.

А рядом всегда-всегда была она, — сумасшедшее счастье и радость каждого дня и каждой ночи. Повязала Маринка армейскую косынку на манер Мамы-Гали, фыркнула на старух, пытавшихся ей втолковать, что, мол, не по-женски это, мы и Маме-Гале всегда об этом толкуем, — и не расставалась со своим калашом — гурия-воительница, да и только!

И любил её Егор, как никто никого и никогда на свете.

Хор-р-р-рошая жизнь началась!

Зия на поправку пошёл, с палочкой теперь ходит. В Совете заседает, — сам староста помалкивает, когда Зия речь говорит. Ждёт весны, чтобы уйти… авось через Полевской на Ивдель проберётся, а там лётом вполне можно и до Москвы двинуть. Да только к весне он не оправится — нет. Не для похода. Так что, пусть лучше, уж, будущей осени дожидается. Ну, это мы ещё с ним поговорим…