— Всенепременно, Ваше Высокопреосвященство. — с поклоном ответил келейник. — Велел передать: заканчивает дела в научном корпусе — и сразу же к Вам.

— Спасибо, отец Иоанн. — поблагодарил его Кирилл. — Ступайте, проследите за размещением сопровождающих, чтобы конфуз какой не вышел.

И, повернувшись к гостям, пояснил: — Стройка ведь. Порядка нет, а что есть — то порядком и не назовёшь. И задерживая секретаря, попросил: — И вот ещё что — велите бойцов накормить, на трапезу нашу они не попадут.

Матушка Елена с поклоном поздоровалась с Волковым, затем с Кутиным. Кирилл, проводив келейника, усадил её в кресло.

— Ты присядь, сестра. — мягко положил на плечо монахини руку Патриарх. — Видишь как, дело есть до тебя у нас. Вот Владимир Владимирович — расхворался совсем. Нехорошо — надо бы исправить это положение.

— Расхворался?! — удивилась матушка. — Ведь теперь…

— Да спину потянул — невелика проблема. — покраснел Кутин, очень не любивший когда разговор каким-либо боком касался подробностей его личной, а паче того — интимной жизни. — В зале поборолся с одним здоровяком, и вот. Правда, теперь усугубилось — болит всё время и постреливает. А пока сюда доехали…. Аа!

— С Божьей помощью, полечим Вас. — встала целительница. — Я тогда осмотрю Вас, если позволите…

— Действуй, сестра. — перебил её Патриарх. — А пока ты Владимра Владимировича пользуешь, мы с Дмитрием Анатольевичем небольшой вояж осуществим. Ступайте в Больничный корпус, родные мои, а мы уж вас там и найдём. Ну что, господин Президент, пойдёмте?

Мать Елена увела Кутина, понуро побредшего за ней, словно та вела его не куда-нибудь, лечить, а минимум — на эшафот. Кирилл закрыл дверь на ключ и перекрестил её, затем, взяв, под руку Волкова, повёл его на улицу. Во внутреннем дворике жестом пригласил на лавочку:

— Присядем, Дима.

Мимо прошла группа мракоборцев, в пояс поклонившись Патриарху, и тот, встав, благословил братию. Старшим в группе был седой монах с повязкой поверх левого глаза, часто осенявший себя крестом и творивший своё умное правило — отвлёкся лишь только увидев Кирилла. Видимо, группа сдала караул — шли разоблачённые, шлемы в руках, оружие за спиной. Когда они миновали их, Кирилл пояснил:

— Брат Серафим. Лаврский монах. Знаешь, Старая Лавра ведь долго держалась… Месяц почти, пока какая-то шальная часть, отступавшая от Москвы, Божьим промыслом, не развернулась, чтобы братию спасти. А там ведь весьма плохо было: многие из братьев в стенах обратились, прозевали они… Вот брат Серафим один из немногих спасённых — вся трагедия на его глазах разворачивалась. Словно тигр с мертвыми бился — защищал Игумена. А когда тот обратился… В общем, один из лучших наставников у нас теперь. Видишь, как жизнь оборачивается у людей… Но да ладно, ответь-ка мне: тяжело тебе с Володей?