— Ну… да. — ответил на неудобный вопрос Фёдор.

— Ну и хорошо. Пущай. Ты молодой и голова у тебя — не чета моей.

— Не обижаешься, Степан Политыч?

— А чего обижаться? Ты старика не подсиживал… Я другое вот думаю: по весне-то — какие дела у нас будут?

— То есть? — переспросил Срамнов.

— Что делать будем? Куда ходить?

— А. Людей искать надо. И топливо. Думаю, может подальше куда забираться начнём?

— В городах-то — покойнички, Федь!

— Ну, Политыч, может зима на них как-то повлияет? Они ж тоже жрать чего-то должны, а чего? Незадолго до войны я, кстати, на одну книжонку набрёл, купил. Автор, по ходу, местный, тверской чувак. Но потом, глядя на всю нашу херню местную, на моря подался, женился там, стрелковый клуб держал. И до кучи вот писать начал, и я тебе скажу — интересно. Там тоже у него ерунда, подобная нашей вышла. Типа, мертвяки встали. Вирус какой-то, туда-сюда. Короче, дело в чём: там, у него, мертвяки зимой как бы засыпали. Вообще — на холоде. И можно было шатать их влёгкую. У нас, в реальности, конечно, по круче. Да и выбор по больше — призраки и всё-такое. Но суть та же. Вот пидоры всякие, нарубившие дров, вот люди, через это геморрой имеющие. Чем чёрт не шутит — может действительно попередыхают в конец в морозы, а, Политыч?!

— Ага. Держи шире, тебе и навалють. Попередыхают, как же. Коли такая хрень началась, Федька — так она не закончится. Поверь на слово. И не надейся. Весна наступит — в леса пойдём. Много всякого интересного в тверских лесах, да мало кто знает. Этот твой прибор… нафигатор что ли? — ещё работает?

— Работает, Политыч, пока вроде…

— Хорошо. Очень полезный он нам будет по весне.

* * *

Вот и закончилось лето, незаметно, за трудами, пронеслись зябкие осенние месяцы. Ещё вчера окрестности навеивали тоску своей серостью, а ночью выпал снег… Словно где-то приняли окончательное решение — пора, мол; и в течение недели всё завалило белым, искристым снегом. Выпав, он, казалось, похоронил под собою всё, чем жила кушалинская община с того проклятого дня. Глядишь вокруг — белым-бело. И тишина…

Тишина ох как обманчива! Скрипит снег под обувью, спешат по узким тропкам — случись навстречу кто, не разойтись! — селяне из окрестных деревень на переливчатый звук колоколов. Нет-нет, да и всхрапнёт конь, заржёт в тёплой конюшне; и вот, вторят ему товарищи с другого конца села. Поутру, взрывая эту тишину, заревёт пускач тракторного мотора и стучат своими молотками, визжат болгарками техники на сельской МТС. Зима. Самое время привести в порядок технику, что Бог послал. Весной лишь на неё надежда, от неё зависит — чем питаться самим, чем кормит скотину в будущую уже зиму. На неё, да на руки мастеров, тех, что ещё недавно и не думали, что засучат рукава… Зимой жизнь в селе как-бы замирает. Но это только с виду. Если подняться на колокольню да оглядется окрест, закрадывается холодок в душу. А ну как мы одни во всей этой огромной снежной пустыне?!