Внезапно его позвал к машине Хромов:

— Нам удалось перехватить радиопереговоры. Похоже, кое-кто из вашего окружения делает всё, чтобы на критике прежнего правительства взять власть. Государственные телеканалы уже к их услугам. Так как они уверены, что вы погибли, вас хотят объявить чуть ли не Пиночетом. Владилава происходящая в его отсутствие крысиная возня интересовала мало, тон лишь брезгливо заметил:

— Быстро они меня продали.

— Ваши бывшие соратники уже считают себя победителями и спешат договориться между собой о новом переделе самых лакомых кусков экономики. Выборы для них не более чем формальность. Думу они презрительно именуют ручной болонкой, которая с радостью поддержит сильнейшего.

Козырев слушал и мрачнел. Слишком поздно пришло осознание ошибочности избранной им стратегии. Похоже, что безобразная оргия, которая теперь творилось на опустевшем капитанском мостике естественным образом вытекает из проводимой им в течении многих лет стратегии укрепления единоличной президентской власти. Либералы постоянно упрекали его в диктаторских замашках, в уничтожении оппозиции, а он, не обращая внимания на критиков, вёл страну выбранным курсом. Только сама по себе власть не была его самоцелью, он заботился о возвращении утраченного в годы непродуманных реформ величия страны. А для этого пришлось ограничить на время демократические институты в интересах усиления роли государства. Всё ради благой, как ему казалось, цели. Даже сквозь пальцы смотрел на окруживших его трон олигархов с их паучьими схватками за влияние на него. Пока они были ему нужны, пусть грызутся, лишь бы помогали сделать Россию снова великой. А оказалось, замкнув все тяги управления огромной бюрократической машиной на себя, он тем самым сделал власть крайне уязвимой к олигархическому перевороту. И вот допущенные им просчёты дали о себе знать.

— А что министр обороны? — хмуро взглянул в глаза охраннику президент.

— Маршал Шмаго пока отмалчивается, но все понимают, что его нейтралитет скоро закончится. Оттого, кого поддержат силовики, будет зависеть окончательный расклад сил.

Козырев тоскливо оглянулся:

— А как же моя семья? Я чувствую, Захар, они где-то рядом.

— Владислав Викторович, вам нужно поскорей выбираться из города, иначе эта гарвардская шпана перегрызётся между собой. На Москву и страну им наплевать. Вспомните 1990-е годы, может быть ещё и хуже, если вы не наведёте порядок! Они только вас бояться.

Седой охранник дёрнул щекой. Вероятно оттого, что вынужденно приходилось совершать что-то вопреки своему желанию: