Снег падал с неба мокрыми плотными пластами, все тяжелее и тяжелее. Когда они вернулись в Фолл-Крик, уже почти наступила ночь, и фары их машин освещали кружащиеся белые хлопья.

Но это не имело значения. Буря не имела значения. Они нашли все необходимое.

Более двух десятков добровольцев под руководством Шена Ли помогли установить капельницы и раздать антибиотики в приюте. Рецепт против диареи, который написала Молли, очень помогал.

Миссис Клири, мать четырех буйных мальчишек, умерла. В сочетании с волчанкой нагрузка оказалась слишком большой для ее организма.

Ее смерть трагична. Каждая смерть сопровождалась трагедией. За последние две недели Ноа увидел столько смертей, что хватило бы на несколько жизней. Он чувствовал, что онемел от этого. Оцепенел.

Если он не воздвигнет какой-то барьер, не ожесточит свое сердце, это разрушит его. От него зависело слишком много людей. Они нуждались в его эффективности, а не в рыдающей безвольной куче на полу.

Он отгородился от трагедии и позволил себе быть благодарным. В тот день больше никто не умер. Все могло быть гораздо хуже. И общество объединилось. Все поддерживали, все помогали.

Ноа не стал ждать в приюте дольше, чем нужно. Он оставил Джулиана в средней школе с большей частью вещей и отправился прямо к Молли домой. Бишоп поехал с ним, чтобы помочь с капельницей, так как имел медицинскую подготовку.

Ноа взглянул на индикатор бензина. Бак почти опустел. Если бы не пополнение запасов, которое вчера привезли ополченцы, бензин на заправке уже закончился бы. Теперь ему оставалось только заехать и пополнить бак утром.

Он очень дорожил этим городом и его жителями, даже любил некоторых из них как родных. Но его приоритетом был и всегда будет только один человек.

Они уютно устроились на теплой, жаркой кухне, когда появились Ноа и Бишоп с набором для внутривенного вливания и антибиотиками в руках. Молли и Квинн перетащили диван на кухню для Майло, чтобы все они могли вместе греться. Из айпода Квинн негромко играла музыка — «I'm a Believer» группы Monkees.

Квинн сидела на одном конце дивана, читая вслух главу романа «Противостояние». Голова Майло покоилась у нее на коленях. Он лежал на диване, укутавшись в одеяла, толстый рыжий кот раскинулся у него на груди, табби и черный свернулись в клубочек у его ног.

При виде сына огромное облегчение пронеслось по всему телу Ноа. Это чувство оказалось настолько сильным, что у него чуть не подкосились ноги.

Молли подняла глаза от кухонного стола, перед ней на старых газетах лежала куча сушеных трав и специй. На ее локте лежала сумка Майло, а в ней — неиспользованные флакон и шприц.