— Вторжение. Мне нужно в центр наблюдения, — профессор убрал шприц в карман. — Присмотрите за ним, я скоро вернусь.

Грудинин не обнаружил Локуса в медицинском блоке. Мальчик находился в помещении с заспиртованными тварями. Смотрел на мертвые тела внутри стеклянных колб и плакал.

— Он обманул. Я не болен, так ведь? — спросил Локус с ненавистью в голосе.

— Нет. Ты здоров. Просто ты другой.

Из каждой колбы на них смотрели застывшие в агонии заспиртованные морды.

— Они боялись его, умоляли отпустить. Он мучил их, а потом убил. Это он — тварь.

— Я не позволю ему сделать то же с тобой.

— Почему люди такие злые?

— Порой мы способны на страшные поступки и нам кажется, что у нас есть на это оправдание.

Локус вздохнул.

— Что они вам сделали?

— Мы слишком разные, жизнь сталкивает нас, когда наши интересы совпадают. Борьба неизбежна. Побеждает сильнейший.

— Я не хочу, чтобы такое продолжалось. Почему все не могут просто спокойно жить?

— Порой не все происходит так, как нам хочется. Я не хотел, чтобы умер Морошка, но это случилось. Мне очень больно от этого, и я буду винить себя до конца своих дней. Но так случилось. Тебе надо смириться, что ты не всесилен.

— Вы тоже врете, как и все они.

— Ты можешь читать мои мысли, убедись, что я не вру.

— В ваших мыслях не меньше вранья, чем в словах. Вы врете самому себе. А они, — он посмотрел на тварей в колбах. — Намного честнее людей.

Грудинин присел на корточки, посмотрел Локусу в глаза.

— Ты соврал Кобальту, чтобы прийти сюда. Ты такой же, как мы, что бы ни говорил профессор, и в этом нет ничего плохого.

— Иначе Кобальт не пошел бы со мной.