Когда она на белом «рейндж-ровере» прибыла в Драгиньон, там ее уже с нетерпением поджидали 50 фоторепортеров, которые, толкая и отпихивая друг друга, пытались сфотографировать ее крупным планом.

Сопровождаемая двумя адвокатами, Бардо с трудом протиснулась сквозь толпу.

Внутри ее поджидало то же столпотворение и гам.

Когда Брижит — в высоких кожаных сапогах, велюровых джинсах и индийском вязаном жилете — заняла свое место на скамье подсудимых, фотографы, вконец обнаглев, принялись кричать наперебой:

— Эй, Б. Б. посмотри сюда.

— Нет, лучше в мою сторону.

— Б. Б., пожалуйста, улыбочку!

А в это время в зал ломились досужие поклонники, подбадривая свою любимицу криками:

— Брижит, мы с тобой!

— Держись молодцом, Брижит!

— Одну секундочку, посмотрите в мою сторону, — и снова слепящие вспышки блицев.

— Браво, Брижит! — выкрикнула сухонькая старушенция, простоявшая в очереди всю ночь, чтобы только занять место в первом ряду.

— Улыбнись, Б.Б, не ленись! — и снова фотовспышки.

Бардо повернулась к ним спиной, уставившись куда-то в стену и всем своим видом показывая, что не желает принимать их правила игры.

Судьи наконец заняли свои места, и председательствующий был вынужден прикрикнуть на репортеров:

— Довольно. Никаких снимков. Немедленно прекратите! — призвал он их к порядку.

— Давай, Б.Б, — фоторепортеры и не думали останавливаться.

— Брижит, дай-ка я тебя щелкну еще раз.

— Довольно! — сердито стучал молоточком судья. — Если вы не прекратите, в два счета я вас выдворю отсюда!

Фотографы угомонились лишь через несколько минут. Правда, они наотрез отказались покинуть дальний конец зала. Сгрудившись там, они продолжали расталкивать друг друга в надежде занять позицию поудобнее.