Пока же Цома ждала только голодная жизнь и незавидная участь превратиться в скелет, хорошо, если обтянутый кожей, а то и вовсе без неё. У юноши урчало в животе, казалось, что он сам себя пожирает изнутри, невыносимо хотелось вернуться, позабыв о недавнем намерении верно послужить регенту и королевству. Вызвавшийся слуга не имел опыта путешествий, ему даже не приходилось ездить из Санфелла домой.
Обучаться основам выживания он тоже не хотел – жизнь в замке его более чем устраивала, она была его мечтой, а столица Ферстленда – совершенно недостижимым тайным желанием. Поначалу присутствовал страх; опасение из-за слухов и нелюбовь обычных жителей к тем, кто выше и богаче, сыграли свою роль. Цом и хотел остаться, и боялся столь решительно менять жизнь. А больше всего его пугал регент.
Всего через несколько циклов юноша привык, а уже спустя сезон решительно отвоёвывал честь Его Высочества и защищал его перед другими слугами. Клейс Форест заботился о черни, их не только одевали, кормили, укладывали спать в тепле и сухости, но и нередко по праздникам им перепадало вино или угощения. А Цому и того чаще. Чего бы ни говорили живущие недалеко от столицы или даже в самом Синем городе, но лишь редкие лорды намеренно вредили своему народу и не любили его.
Большинство тех, кто гостил в замке, с кем успел столкнуться Цом или про кого наслушался рассказов, чаще либо не задумывались о простом народе больше необходимого, либо были в меру добры и заботливы. Ещё бы! Что знать стала бы делать, закончись у них слуги и воины из-за бесконечных наказаний и истреблений? Тимая этого не понимала, а когда-то давно не понимал и Цом.
Когда слуга регента впервые увидел покои, в которых ему выделили самую настоящую кровать, он не поверил глазам. Просторные, нет, огромные, в них было намного больше места, чем в целом деревенском доме! Больше, чем у старосты. Пространства больше, проживающих меньше, ещё и светло – в комнатке имелось небольшое окошко. Чтобы в него выглянуть, приходилось вставать на составленные друг на друга стулья – за это соседи Цома не поощряли, но он всё равно смотрел.
На этом прелести жизни не заканчивались. Слугам платили, их дети росли в сытости, тепле и сразу могли получить работу, а тем, кто отслужил достойно и достаточно долго, помогали отправить отпрысков на обучение. При таком отношении к народу юноша мог считать себя неплохой партией и рассчитывать, что его дети не станут голодать и бродяжничать. Выходной на седьмой или на тринадцатый день цикла только дополнял картину; в это время слуги, поделившись на тех, кто расслабляется, и тех, кто будет отдыхать в следующий раз – всё же оставаться совсем без прислуги лорды и леди не могли, – смело отправлялись в город. Чтобы сократить количество споров, Гроссмейстер Санфелла самостоятельно поделил слуг и менял им выходной с седьмого на тринадцатый и обратно на седьмой так, чтобы всем удавалось побывать на выступлениях трюкачей или поглазеть на актёров и певцов. Во время казней, даже если был не выходной, слуги частенько сбегали на пару часов, и с этим явлением давно перестали бороться.