Наваждение прошло столь же внезапно, как и появилось. Перед Виктором по-прежнему висел истерзанный красноволосый пленник с пепельно-серой кожей.
— Вы ведь не человек, верно? — спросил Виктор.
— Что ты такое говоришь? — удивилась Кристина. — Конечно, он…
— Я не происхожу из рода людей, как все
— Кровавые гоблины, — испуганно прошептала Кристина. — Я читала…
— Меня сегодня уже ничто не удивит, — поморщился Виктор. — После выходок Биггля, трюков Петровски и исчезновения отца даже гоблин в гостевой комнате уже не кажется чем-то таким уж…
— Пусть отсохнет язык того, кто еще раз произнесет это слово, — скрежетнул зубами пленник. — Гоблин?.. Люди называют вещи не так, как они зовутся, а так, как им хочется, чтобы они звались. Они непочтительно относятся к тому, чего не понимают, пока им не вырвут сердце. Вы ничего не знаете. Даже черного зверя, которому скармливают человеческое горло, вы называете псом. Но сердце зверя — это не то же самое, что песье сердце. А я… даже здесь, даже связанный, все равно остаюсь
— Я слышал ваш голос из-за стены. Вы жаловались на…
— Я не жаловался! — оборвал его пленник, и Виктор вдруг почувствовал боль в висках, как будто их кольнули острые шпоры. — Никто из моего рода не жалуется. Нам набивают легкие гвоздями и подковывают босые ноги, но мы не жалуемся. Я горевал. И проклинал.
— Прошу прощения, — кивнул Виктор, и боль тут же отступила. — Вы правы.
— Зачем ты явился сюда,
— Глеаас?
Пленник промолчал. Он отвернулся и поглядел в зарешеченное окно. Ночь не ответила ему, поэтому он снова уставился на человека перед собой и одарил его презрительной усмешкой.
— Это то, что живет в твоем сердце, — сказал он. — Это одежда, которую ты носишь. И глаза, которые глядят на меня.
— Это цвет, — догадалась Кристина. — Зеленый! Он назвал тебя Зеленым Человеком!