И все же, — подумал он, изучая эти висящие на ремнях мушкеты, — неожиданность обязательно удержит их от мгновенной реакции.

* * *

Мерлин намеренно отвел взгляд от Кларика. На самом деле, он повернулся в седле, чтобы оглянуться назад вдоль колонны позади них, когда первая батарея двенадцатифунтовых орудий только что прошла через пояс деревьев в колонне на дороге. Вероятно, в этом не было строгой необходимости, но он хотел дать понять любому потенциальному наблюдателю, что в данный конкретный момент он даже не думал о бригадном генерале.

Конечно, на самом деле он совсем не смотрел на колонну, когда ждал, наблюдая и слушая через свой снарк.

* * *

— Сейчас! — выпалил Уиндшер, и майор Гэлван привстал в стременах, энергично размахивая красным сигнальным флажком.

* * *

Мерлин, возможно, и не наблюдал за Клариком, но бригадный генерал очень внимательно — хотя и ненавязчиво — наблюдал за ним. Именно поэтому морской пехотинец увидел, как телохранитель протянул руку и снял шлем, чтобы вытереть пот со лба.

— Думаю, теперь, Брайан, — сказал он решительно.

Майор Лафтин мгновение смотрел на него, затем перевел взгляд на склон перед ними. Очевидно, он не мог себе представить, что побудило Кларика отдать приказ именно в этот момент, но это был приказ, которого он ожидал. Он колебался не более одного удара сердца, затем кивнул горнисту, стоявшему рядом с ним.

— Дайте сигнал «построиться в каре», капрал, — сказал он.

* * *

Многочисленные всадники Уиндшера двинулись вверх по склону. Сначала шагом, но затем быстро перешли на рысь, с плавностью, выработанной многолетним опытом и суровыми тренировками, которым Уиндшер подвергал их с тех пор, как принял командование кавалерией Гарвея.

Передовые эскадроны достигли гребня в восемь рядов, двигаясь жесткой рысью, покрывая чуть более двухсот ярдов в минуту, а две передние шеренги быстро ускорились. К тому времени, как они преодолели еще сорок ярдов, они двигались полным, растянутым галопом, с копыт осыпались комья влажной земли, копья и сабли сверкали на солнце, в то время как следующие две шеренги грохотали в тридцати ярдах позади них. Вокруг них и позади них раздавалась музыка горнов, барабанный грохот шестнадцати тысяч копыт и низкий, радостный вой, когда они наконец повернулись к своим врагам.

Сам Уиндшер преодолел гребень с третьей двойной линией, отставая от первой на шестьдесят ярдов. Он ехал точно в центре шеренги, его штандарт хлопал и трещал на ветру, и его глаза блестели от яростного удовлетворения.

Но затем эти глаза расширились от удивления.