— Я тоже. Но не идти не могу, потом тебе же в глаза не смогу смотреть.

Сарушенский родник — Наргиз-булаг — был излюбленным местом сборищ деревенских парней и девчат, а по праздникам здесь собирались, чтобы кутнуть. Родник бил из гранитной глыбы, стекая по деревянному желобу чистой, прозрачной, как слеза, струей. В двух шагах от реки в густой тени ивняка бесшумно протекала речка. Небольшая площадка, очищенная от кустов и покрытая редкой травой, вполне соответствовала своему назначению. В углублениях вокруг площадки еще оставались зола и потухшие головешки от прежних костров.

Когда Ерем пришел, здесь уже вовсю горел костер и два человека суетились вокруг подвешенной к дереву бараньей тушки. Собралось человек пятнадцать.

— В честь чего праздник, сарушенцы? — спросил Ерем громко.

Сарушенцы растерялись от такого прямого вопроса: не сказать же в самом деле, что праздник в честь предстоящего примирения!

Неловкое молчание опасно затягивалось. Тогда на выручку сарушенцам подоспел Бахши:

— Это я решил, Ерем, кутнем разок с сарушенцами да заодно позабудем старое. Не первый год знаем друг друга, сам жалею, что вчера так нехорошо получилось, — сказал он, глядя Ерему прямо в лицо. Глаза в колеблющемся отсвете костра светились дерзко и вызывающе, не соответствуя словам.