Все молча прислушивались к этим голосам, старались поменьше говорить, а если и приходилось, то все больше о пустяках — остерегались: не приведи бог, дойдет до Бахши, несдобровать никому.

— Уж не он ли это, Николай, смотри-ка туда? — встревоженно заговорил один из сарушенцев и показал на западный склон горы. По склону, в клубах пыли, спускались человек десять всадников.

— Вроде не должно быть, — ответил Николай неуверенно. — Вроде баранов пригоняют…

— Значит, он. Быть беде…

Два дня назад Бахши на собственный счет устроил пышные похороны кизиру Сантуру. По тому же склону тогда ехали всадники, погоняя овец…

Когда всадники приблизились, оказалось, что это сеидларцы во главе с Гара-киши. Они пришли принять участие в похоронах Ерема.

Навстречу гостям вышел Левон — лицо у него было неподвижно, словно высеченное из камня. Он обнялся с Гара-киши, поздоровался за руку с остальными.

— Вы по-прежнему будете желанными гостями в этом доме, — сказал он. — Отец наказал нам это.

Гара-киши в знак признательности прижал руку ко лбу и сердцу и прошел в дом. Ерем лежал на столе, окруженный плачущими женщинами, одетыми в черное. Гроб с телом покойного казался неожиданно огромным в этой просторной, но тесной от множества людей комнате, как будто в нем лежал великан. Гара-киши поморгал глазами, в них словно бросили песок.