Ахмед ушел. Гара-киши быстро зажег лампу, оделся. Потом вывел коня из хлева, оседлал. Снова вернулся в дом, снял со стены свою винтовку, проверил, заряжена ли она. Винтовка не была заряжена. Он достал из-под пола горсть патронов, зарядил винтовку, остальные патроны аккуратно завернул в тряпку и сунул в карман. Запер дверь, вскочил на коня и сразу от ворот пустил его вскачь прямиком в Сарушен.

Он надеялся перехватить отряд в ущелье…

Была светлая лунная ночь, черная тень — его и коня — металась от камня к камню, то оказываясь впереди, то сзади, то под ногами жеребца… Только бы успеть!.. Жеребец несся в бешеном галопе, разметав длинную гриву на встречном холодном ветру. Успеть! Успеть, иначе случится большое несчастье, такое, какого не знала эта земля! Только бы успеть!.. Гара-киши, собственно, и не знал, что он будет делать один против вооруженного отряда. Его лишь подхлестывала мысль, что там, в Сарушене, живут его друзья и их семьи сейчас в опасности… Среди ночи, по-разбойничьи, когда мужчины села находятся в горах, — такого не простить даже брату родному.

Жеребец взлетел на пригорок у самой околицы Сарушена, правее, в полуверсте отсюда, чернело ущелье горной реки. Гара-киши прислушался, приставив ладонь к уху: в селе было спокойно, даже лая собак не слышно, лишь монотонный рокот реки. Гара-киши облегченно перевел дух, вытер полой архалука пот с лица. Затем снял из-за спины винтовку, проверил затвор, положил винтовку поперек луки седла и направил коня в сторону ущелья. Шум реки с каждым мгновением становился все сильнее — по этому шуму Гара-киши определял расстояние до нее. Вот и она. Вдоль извилистого берега тянется едва приметная в темноте тропа. Высокий скат ущелья скрывал луну, и река холодно и тяжело мерцала в тусклом отсвете левобережных скал. Гара-киши пустил коня по этой тропинке. На этой узкой тропинке они и должны встретиться. Жеребец пошел шагом: повороты здесь крутые, и за каждым из них можно встретиться с отрядом Ясира.