Радик кладет «алмаз» в карман, сметает в ящик свои марки, коробочки, конфетные обертки.

— А это пусть останется, ладно? — говорю я, показывая на сафьяновую шкатулку.

Почему-то мне хочется, чтобы она оставалась на столе.

И Радик не трогает ее. Нащупав в кармане свой «алмаз», он идет в другую комнату. Я провожаю его взглядом. Он подходит к матери и что-то говорит ей. Мария стоит спиной ко мне, но я вижу ее лицо в квадратном зеркале, вделанном в дверцу старенького шифоньера.

Мне больно смотреть на ее лицо. И я колеблюсь: так ли уж необходимо подавать этот рапорт? Ведь в нем всего не расскажешь.

…За окном старенький «Москвич» ныряет по ухабам, задирая то передок, то багажник. Это машина Олега. Поселок наш за городом, у самых нефтяных промыслов, и не все улицы в нем асфальтированы.

«Москвич» останавливается у подъезда пятиэтажного дома напротив. Олег выходит из машины, приветливо машет мне рукой и входит в парадное.

Я невольно перевожу взгляд на шкатулку из вишневого сафьяна. Пытаюсь представить, жалеет ли Олег о том, что принес нам эту шкатулку. Скорее всего — да. А возможно, и нет. Кто знает…

Мы с ним спорим часто и по разному поводу. Спорим до хрипоты в голосе, порой резко, не щадя друг друга, и всегда остаемся каждый при своем мнении, потому что одни и те же явления мы видим в разных освещениях, определяемых особенностями наших профессий: он — инженер, нефтепромысловик, я — прокурор района. Я его в шутку называю «штатным оптимистом». Это не совсем верно, для «штатного» он слишком думающий человек. И все же в его взглядах есть что-то такое симпатично-наивное, вызывающее одновременно снисходительную улыбку и желание спорить. Но спорить с ним интересно, он обладает редким полемическим даром — находить самые незащищенные места в доводах противника и бить по ним беспощадно, так что искры из глаз. И выводы у него всегда ошеломляюще неожиданны.

Вспоминаю, как мы однажды едва не поссорились.

Я рассказал ему о том, как один мой родственник пришел ко мне в гости со всем семейством. Я и принял его как гостя. А потом выяснилось, что я ему просто нужен. Было хищение на промтоварном складе, где он работает. Дело передают в прокуратуру. Родственник божился и клялся детьми, что он ни в чем не виноват. Я, конечно, не поверил ни одному его слову. И не ошибся. Через два дня мне сообщили, что при обыске у него нашли четыреста метров дефицитной ткани.

Олег внимательно выслушал меня, затем произнес сердито:

— Ты чуть не в каждом человеке видишь потенциального преступника.

Я оторопел:

— То есть как это?