МЕДВЕДЕВ. Я сейчас думаю: двойничество сильно. Но оно скорее в петербургском мифе прописано – двойничество.

КАНТОР. Везде.

МЕДВЕДЕВ. Гоголь, Достоевский.

КАНТОР. Ну, разумеется, город. Но у Достоевского это везде, собственно. Город, где происходит действие «Братьев Карамазовых», если вы помните, называется Скотопригоньевск.

МЕДВЕДЕВ. Скотопригоньевск, да.

КАНТОР. Для меня всегда был вопрос очень забавный, я даже как-то американским коллегам говорю: «Где ковбойский город в романе Достоевского?» Они растерялись. Я говорю: «Где вестерн вообще в России? Подумайте, что делают ковбои?» «Ну, скот гоняют». «Так где же этот город?» Только потом до них доходило, что это Скотопригоньевск. Для Достоевского это город-фронтир. Тогда были очень популярны американцы, тема Америки, Аляски, Фенимор Купер.

МЕДВЕДЕВ. Свидригайлов же собирался в Америку.

КАНТОР. Едет в Америку, да. Чернышевский написал Лопухова, который уехал в Америку и вернулся Чарльзом Бьюмонтом – об этом же знал Достоевский. Америка – особая тема Достоевского, и Скотопригоньевск в этой же структуре. Это город-фронтир, но фронтир не только между, если угодно, цивилизацией и дикостью, но также между небом и землей, между землей и адом. Это фронтир. Человечество живет на границе. И это… Хотите сказать, что это Петербург? Да нет, это Россия.

МЕДВЕДЕВ. Ну да. Пограничное состояние, Достоевский, как некий певец пограничного состояния души, если уже брать эту психологию в данном случае. Вы знаете, о чем еще хотел я поговорить, что меня невероятно привлекает в Достоевском и делает его близким, может быть, к России – это то, что содержание у него доминирует над формой. Он невероятно…

Хотя, конечно, формально его романы потом уже, при анализе, оказываются выверены, как Бахтин их разбирал. Но если посмотреть чисто извне, зайти на Достоевского – это же ужасная проза. Точно не знаю, но, по-моему, Померанц говорил: антикрасноречие Достоевского. По-моему, Бердяев тоже об этом писал. Абсолютно антириторические стратегии, если подумать, какие-то. Смотрите, ходульные совершенно герои, какие-то невообразимые ситуации. Истерические ситуации, в которые они себя ставят. Язык бульварных романов, те же самые вестерны, вы говорили. Язык абсолютно третьесортного романа. Вся эта огромная духовная проблематика, экзистенциальная проблематика подается в совершенно дешевом и сложно перевариваемом антураже.