Другим, кто приходил убеждать его, он говорил:
– Я сам ищу воли Божией. Я боюсь идти на пустыню. Я думаю так, что я малодушный и слабый. Если меня встретят такие посещения вражеских сил, которые атаковывали старца Силуана, то я не выдержу, не смогу.
Страх перед самовольным решением заставлял отца Софрония «искать как можно больше благословений, но законных благословений: духовника, игумена и собора старцев».
После Пасхи 1939 года отец Софроний получил все законные благословения на уход в пустыню. Но собор старцев предложил ему поселиться неподалеку от монастыря, в Лукьяновской келье. И вот он пишет новое прошение с просьбой отпустить его в дальнюю пустыню: «Не оставьте и этой усердной моей мольбы без ответа, подобно предыдущей. Страдает и томится сердце мое, доколе не достигну того, чего сильно желает душа моя вот уже 15 лет. Пред лицом Бога свидетельствую Вам, что я не ищу ничего, кроме спасения отягченной грехами, окаянной моей души».
Наконец, 23 апреля 1939 года иеродиакон Софроний вышел из монастыря. С согласия Великой Лавры он поселился в принадлежавшей ей полуразрушенной каливе возле скита Карулия, или Карули, на юго-западном побережье Афона.
Карули. Афон
Карули.
Название Карули происходит от слова, означающего приспособление в форме катушки, при помощи которой монахи, жившие на скале, могли, не спускаясь вниз к морю, выменять у проплывавших мимо рыбаков какую-нибудь еду (рыбу, хлеб, соль) в обмен на свое рукоделие. «Карули – это неприступные скалы, узкие тропки, пустые кельи, бывшие когда-то пристанищем монахов-отшельников. В скалах – гнезда ласточек, и домики отшельников, пристроенные к этим скалам, похожи на гнезда птиц. Есть Внешние Карули и Внутренние, или Страшные, названные так, потому что кельи монахов – прямо в скалах, подниматься туда и вообще передвигаться, держась за цепи и проволоку, – опасно и просто страшно», – пишет современный монах-путешественник.
Живя в пустыне, отец Софроний все свое время проводил в молитве. Его опыт пребывания в пустыне нашел отражение в нескольких книгах, в том числе «О молитве» и «Видеть Бога как Он есть». В первой из них он раскрывает суть молитвенного делания христианина: «Молитва, – говорит он, – есть бесконечное творчество, высшее всякого иного искусства или науки. Чрез молитву входим мы в общение с Безначальным Бытием. Или иначе: жизнь Самосущего Бога входит в нас по этому каналу. Молитва есть акт наивысшей мудрости, всепревосходящей красоты и достоинства. В молитве – святое упоение нашего духа. Но пути сего творчества сложны. Тысячи раз переживем мы и пламенное устремление к Богу, и повторяющиеся отпадения от Света Его. Часто и многообразно ощутим мы неспособность нашего ума подняться к Нему; иногда будем стоять на грани как бы безумия и с болезнью в сердце высказывать Ему наше бедственное состояние… По временам нам кажется, что действие молитвы слишком медлительно: несоразмерно краткости нашего существования; и крик вырывается из груди: “Поторопись!” Он не всегда сразу откликается на наш призыв. Как некий плод на дереве, Он оставляет душу нашу быть опаленною солнцем, вынести удары холодных и жгучих ветров, томиться жаждой или выносить потоки дождей. Но если мы не выпустим из рук наших край Его ризы, то увидим благой результат».