Отец Софроний не устает повторять, что познание Бога возможно только через личное общение, через встречу с Ним. Акт богопознания не ограничивается интеллектуальным постижением Бога. Он являет Себя как Свет всему человеку: «Явлением Света дается человеку бытийное познание Бога: душа, ум и даже тело участвуют в этом познании. Но мы не вмещаем всей полноты Его; и этот факт вызывает в нас любовную жажду умножать наше общение с Ним, глубже проникать всеми сторонами нашего существа. В этом томлении по Богу есть увлекающая сила, дающая радость и вместе связанная с болезнью. Скорбит дух наш, видя себя еще так неизъяснимо далеким от вожделенного Отца, и молитва принимает характер стремительного потока: опыт в ней весьма многогранен; дни и ночи становятся полными заботы и творческого искания путей к Нему».

Бог раскрывается человеку как триипостасная Любовь. Отец Софроний цитирует Евангелие от Иоанна: «Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего Единородного, дабы всякий верующий в Него не погиб, но имел жизнь вечную». Затем цитирует святителя Филарета Московского: «Любовь Отца – распинающая. Любовь Сына – распинаемая. Любовь Духа – торжествующая силою крестною». И поясняет, что заповедь Христа о любви к Богу является проекцией внутритроичных отношений на земную жизнь людей: «В Троице Святой каждая Ипостась является носителем всей абсолютной полноты Божественного Бытия. Следовательно, каждая человеческая личность должна стать носителем всей полноты богочеловеческого бытия, как мы видим сие в Лице Иисуса Христа». В этом и подлинный смысл второй заповеди Христа – о любви к ближнему.

«Мерой всех вещей» для христиан является Иисус Христос: «Он для нас является совершеннейшим идеалом. В Нем разрешаются все наши проблемы, которые вне Его остались бы безысходно терзающими наш дух, как бесформенный, бессмысленный хаос. Он есть воистину мистическая ось мироздания. Если бы Христос не был истинным Богом, то невозможно было бы оправдать Творца сего мира, утопающего в океане страданий, в непрестающем кошмаре насилий и преступлений, болезненных рождений и еще более мучительных смертей. Если бы Христос не был Сыном Божиим, то никто из людей не мог бы искать спасения как усыновления человека Богом-Отцом. Во Христе человек вступает в Божественную вечность».

В книге отца Софрония можно увидеть реминисценции некоторых идей парижских богословов, в частности, Владимира Лосского. В своей книге «Догматическое богословие» Лосский писал о том, что для Бога сотворение мира было сопряжено с определенным риском: «Творить – значит вызывать новое; творение, если можно так выразиться, – это риск нового. Когда Бог вызывает не из Самого Себя новый “сюжет”, сюжет свободный – это апогей Его творческого действия; Божественная свобода свершается в сотворении этого высочайшего риска – в сотворении другой свободы».