Йакиты не спорили: спать все равно не хотелось, да и ореховое вино ударило в голову. Ти-Цэ с готовностью встал вместе со всеми в исходную позицию. Он закрыл глаза. Теперь Ти-Цэ видел перед собой самок, одна из которых была его женщиной. Она гордилась им, восхищалась, хвасталась перед подругами, и наконец повернулась к нему. Огромные глаза устремились на него в предвкушении танца…

Из реальности, откуда-то за опущенными веками, Ти-Цэ послышалась дробь барабана, которым Наставник задавал им настроение. Их тела постепенно подчинялись стуку его пальцев и повиновались такту.

Ти-Цэ думалось, что танцуют они очень неплохо, и даже Наставник какое-то время наблюдал за ними со странным выражением лица. Но когда музыка утихла, он поднял их на смех.

– Щенки! – гоготнул он и впихнул барабаны первому попавшемуся ученику. – А ну-ка присядьте. И посмотрите, как это делают профессионалы, раз уж я пока с вами.

Учитель скинул с плеч мантию. Ти-Цэ проводил его взглядом и особенно пристально уставился на его обнажившуюся спину. На ней был неизменный атрибут внешности каждого мужчины: грубые шрамы и отсутствующая местами шерсть. Ти-Цэ же и вовсе был «счастливым» обладателем почти голой спины, но до чего же странно было допускать даже мысль о том, что когда-то Наставник тоже был мальчишкой, который чем-то не угодил своему учителю.

По его повелительному взмаху руки йакит начал играть, и Наставник плавно вывел подходящее мелодии движение. Он бережно поглаживал воздух, словно пытался нащупать нечто, скрытое от глаз… и когда наконец нашарил это «что-то», позволил ему себя закружить.

Казалось невероятным, что его грубое во всех отношениях тело могло быть таким гибким и пластичным. Наставник ни раз говорил, что умение танцевать – признак настоящего мужества. И теперь Ти-Цэ в этом убедился. Наставник в совершенстве владел каждой из многочисленных мышц своего тела, чувствовал малейшее дуновение ветра из джунглей и перекатывал его по плечам. Из него фонтанировала сила, несгибаемость характера. Ти-Цэ взволнованно следил за ним и предавался мечтам, как однажды наберется опыта, заматереет, станет таким, как он…

– Видела бы меня сейчас супруга, – рассмеялся Наставник и плюхнулся обратно на свое место, в круг восхищенных учеников. – Давненько я не был так хорош.

– Наверное, она вас очень любит? – осторожно спросил То-Ба. – Уважает, гордится?

– Чаще слышу от нее, что я разваливающееся барахло, – сказал он. Ученики разинули рты. Но Наставник только отмахнулся. – Она у меня дерзкая, очень остра на язык. Но в гнезде со мной наедине по-другому поет. Хотя тоже на повышенных тонах.