– Я хочу, чтобы ты был моим приближенным лицом. – Она слабо улыбнулась. – Чтобы ты продолжал им быть.

– Как прикажите, Посредник. Буду счастлив.

Мягкий порыв ветра всколыхнул его шерстку. Ти-Цэ поднял голову и увидел, что Помона, волосы которой тоже оживились, без улыбки смотрит туда, где только что затихли крики и пререкания.

Старший решил, что единственное наречие, которое могло отрезвить Ама-Ги, было то, которое нельзя было обличить в слова. Ти-Цэ со смехом отвел взгляд: в детстве даже подумать не смел, что увидит своими глазами нечто подобное. Помона же отвернулась всем корпусом, ибо ее представления об эстетике были далеки от страстно целующихся стариков.

Наконец их поцелуй распался, и Ама-Ги крепко обняла мужа. Ти-Цэ переглянулся с Помоной. Она бросила попытки понять, что здесь происходит.

– Ти-Цэ, откуда Ама-Ги знает столько языков? – спросила Помона. – Ты ведь говорил, что их не обучают?

– Так и есть. Но Наставник очень высокого мнения о своей супруге, и не мог отказать ей в желании учиться. Он учил ее понемногу сам, когда приезжал на сезон спаривания.

– И сколько языков она освоила?

– Семь, – ответил Ти-Цэ. – Она большая молодец. Произношение немного хромает – может, и вы это заметили, – но, тем не менее. Лучше всего знает человеческий. Ведь вы понимаете теперь, в каком он у нас приоритете?

Помона кивнула, и ее лицо снова стало непроницаемым. Ти-Цэ не требовалось больших доказательств того, что голова ее была набита под завязку, и нет смысла обсуждать сейчас с ней все, что она услышала от Старшего.

Он как раз направлялся к ним с приосанившейся пассией на плече, которая уже натянула гордую маску на лицо.

– Прошу прощения за то, что наша беседа завершилась при таких… непредвиденных обстоятельствах, – коротко поклонился Старший Помоне, однако изобразить вину нужным не счел. – На сегодня это все. Тебе нужно будет в кратчайший срок изучить нейтральный язык, чтобы в следующий раз мы могли представить тебя другим цивилизациям. И Ти-Цэ не примет участия в сезоне спаривания, – рявкнул он, кивнув на вздрогнувшего йакита, – пока тебя ему не обучит.

– Управимся за год, – тут же подсуетился Ти-Цэ.

– То-то же, – проворчал он, и уже с большей теплотой повернулся к супруге. – Ама-Ги, ты хорошо знаешь город, а потому не могла бы показать гостье комнату, где она может приготовиться к отъезду? Мне нужно дать еще одно поручение бестолковому служащему.

Она обиженно посмотрела на него.

– Если ты поможешь, то я быстрее освобожусь и вернусь к тебе, – подстрекал он.

– Хорошо, – сказала она, – но мы еще не закончили.