Айк тоже радовался чипу. Не только потому, что это означало самый быстрый и эффективный путь к дому, – что-то тяжелое и громоздкое наконец оторвалось, высвободилось и вышло наружу. Так и Кармоди наконец признал, что эта проклятая современная чиповая хрень выше его понимания, а раз Кармоди не может ее изучить, вряд ли он когда-нибудь сможет ее обыграть, а раз он не может ее обыграть, то и хрен с ней.

– Пойдем на полном автомате. Будем сидеть и смотреть, как играет это автопианино.

– Ну и правильно. – Айк тоже видел в этом свои плюсы. – Пусть пианист танцует.

Айк готов был признать, что и сам почти дозрел до танцев. Так бывает, когда благородное безнадежное дело искренне признается проигранным и через исповедальное окно этого признания в человека, словно компенсация, врывается поток безрассудной энергии. Из этой компенсации надо выжать как можно больше.

Все трое вышли на палубу и, развалясь в шезлонгах с подветренной стороны рулевой рубки, разделили между собой оставленную Стюбинсом бутылку ирландского и крошечного ягненка Далла, которого Кармоди выменял еще весной и прокоптил под прессом. Мясо было нежным, сочным и до неприличия сладким, словно плавленый сыр Старого Норвежца, его точно так же можно было резать крекерами. «Бушмиллс» – еще более неприлично вкусным. Айку приходилось постоянно напоминать самому себе не налегать на оба соблазна. Отступить сейчас было легко, но он знал, что по возвращении в Куинак непременно ввяжется в неприятное дело. Он еще не понимал, что это за дело и как он будет с ним разбираться, но уже согласился: если что-то надо делать, значит это надо делать. Он и сам в некотором смысле шел на автопилоте. Едва увидев предательский красный кегельный шар, он понял, что последние надежды отброшены и что его подозрения насчет Левертова не были простой фантазией. Нет, это говно настоящее. Кегли расставлены и повалены. Ситуация развилась и почти замкнулась в самоблокирующийся замок: ни отвернуться, ни уклониться невозможно. К счастью, для таких случаев у него имелась собственная программа разблокировки. Оставалось ее включить. Программа, понятно, устарела, но этому древнему чипу еще можно доверять, он выведет его к нужной позиции и нужным действиям при самом худшем раскладе.

Лодка везла их по вялому тусклому морю. Длинная грязно-синяя рябь тащилась от Алеутов. Она казалась вялой и безжизненной, как мокрые волосы старой ирландской рыбачки, пропущенные сквозь семейный гребень. Айк подумал было поделиться этим кельтским образом с Кармоди – просто поддержать разговор, – но потом промолчал. Болтать не хотелось.