– Утихни, – сказал Левертов. Он шагнул на край илистого дна, откуда начинался подъем к сухому берегу. Он стоял, скосив глаза и наклонив голову. – Что это?

– Запах? Ну, наверное, мусор, его же свезли куда-то утрамбовывать, как вы думаете? Значит, впереди должен быть гребень с кустами, где строят самолетную полосу, а за ним, значит, бухта. Я же говорил, доберемся…

– Тихо. Я не про запах. Слушай.

Прекратив болтать, Кларк Б. услышал их в ту же секунду. Звуки разносились по всему склону, до самого берега поросшего ракитником и ежевикой. Судя по звукам, там собралось все голодное стадо.

– Наверное, пришли на запах. Поразительно, а? В такую даль. Нахалы, конечно, бедная перепуганная скотинка, но кто их осудит? Откуда им знать, что, даже если после такого долгого пути они найдут свою старую кладовку, ее уже все равно закатали в асфальт?

Из залитых лунным светом зарослей выглянул огромный хрюкающий кабан и уставился на гостей своими хищными глазками. Морду заливала кровь – кабан пытался прорваться сквозь асфальт к спрессованному мусору. Он хрюкнул еще раз, и вокруг стали собираться другие свиньи, которым тоже хотелось посмотреть. У всех расцарапанные пятаки. Затем это хрюканье перекрыл ликующий рев. На вершине хребта объявилась старая седая медведица. Она стояла, качаясь и принюхиваясь, задрав передние лапы, счастливая и удивленная, как бабушка, которой подарили ко дню рождения торт.

– Может, нам лучше поискать другую дорогу, шеф?

– Не в этой жизни, мистер Кларк, – промурлыкал Левертов. Судя по голосу, он обрадовался случайной прибрежной встрече не меньше медведицы. – Не в этой твоей лизоблюдской жизни. Это моя земля, и я не потерплю никаких вторжений.

От знакомого мурлыканья сердце Кларка Б. Кларка подпрыгнуло от радости. Раненая улыбка, кажется, начала выравниваться, а прищуренные глаза нашли цель и сфокусировались. Берегитесь, свиньи, прочь, медведи, – Наглый Ник снова в седле, а он у нас плохой омбре…

Пронзительный дребезг солнечного света пробудил его ото сна на дне плота. Как все изменилось за одну ночь. Ровное море сияет, теплый воздух насыщен тяжелым паром. Похоже на воздух в тропической оранжерее. Может, его унесло на плоту в тропики.

Айку стоило многих стонов и усилий вытащить больное тело из-под брезентовой банки и сесть. Болело все – от носа до кормы. Он не чувствовал себя таким избитым со времен военных сборов. Такой жажды он не чувствовал тоже. Но это была всего лишь жажда, обычная, старомодная мучительная жажда – не новомодный эксперимент с быстрой заморозкой, который поставили над ним эти странные жидкие газы.