– Эй, отец, да благословит вас Господь. Мы с друзьями пришли вам помочь.
– Умоляю вас. Со мной все в порядке. Мне уже принесли обильное питание. Мне очень нужно побыть одному, вот и все…
– Конечно. Мы понимаем. Мы хотим помочь вам в
Он не успел возразить: теплые руки коснулись его холодных скул, и в нескольких дюймах от его носа возникло сладкое дыхание. Он не видел ее глаз, но как-то почувствовал, что они привязывают и обуздывают его блуждающий взгляд. Погруженные в ямы радужки сошлись вместе и сузились.
– Ой-ой, отец. Сдается мне, что вы с медведем ходите друг вокруг друга. Лучше бы вам поесть этого мяса на всякий случай. А мы пойдем разберемся со свечами.
Она вложила в его восковые пальцы кусочек жареной плоти, еще теплой от сковородки. Когда гости вышли из комнаты, он поднес его ко рту и меланхолично пососал. Она была права. Мясо помогло. Как и ее обуздывающий взгляд. Цвета становились ярче, а переплетения отчетливее. Они складывались в смутный силуэт – распятие, очевидно. Или буревестник на тотемном столбе с распростертыми крыльями. Теперь уже не так важно что. Силуэт был всего лишь подставкой. Две картинки, прикрепленные к противоположным концам креста, – вот они важны. Он крепче всосался в печень. Эти две миниатюры, кажется, символизируют случай. Карты. Да, несомненно. Карточный формат. Он не знал смысла этого формата, не знал, из какой он игры, но это не имело значения. Он не поменял своих привычек, когда легализовали покерные вечера для пра, – единственными картами, с которыми он имел дело, оставались карты для бинго. Это нормально. Важны не
Два изображения в один миг попали в фокус, ясные и резкие, точно иконы в раскинутых руках священной тени: большое и красное
в правой, а какое-то —
в левой. Аллилуйя Славься Мария, только не исчезай. Это в
Одинокий шар все болтался рядом, когда небо вновь сделалось фиолетовым, знаменуя приближение ночи. Иногда тварь подбиралась совсем близко и тогда скакала на волнах синхронно с плотом. Чаще, впрочем, она все же держалась в отдалении и поднималась, когда Айк опускался. Но даже когда чудище было на пике, а он в самом низу, оно не сводило с него зловещего глаза. Айк уже не боялся, что его схватят и проглотят, зато опасался, что тварь свалится ему на голову с очередной жидкой вершины. Эти гребни по-прежнему росли. Даже в темноте, когда волн не стало видно, он чувствовал, как они вздымаются все выше. Иногда, попадая в центр кратера, он ощущал вокруг себя крутую близость водной стены; в следующую секунду его уже несло вверх все быстрее и быстрее, пока не швыряло в бездыханное пространство – так пра бросают своих детей на одеяло. Казалось, проходила вечность, прежде чем плот снова плюхался на воду.