Алиса прислушалась. С выровненного берега на той стороне бухты доносился жутковатый визг и вой. Она сказала девочке, что, как ей ни жаль ее разочаровывать, это не чудовища. Нечто подобное она слышала как-то ночью на прошлой неделе на другом конце города и сейчас была почти уверена, что это опять то же самое стадо.
– Боровы и медведи делят мусор. Как по мне, даже музыкально. Визг сопрано и рычание баритонов. Как будто арии из романтической оперы. О черт. – Мерзкая скорбь зацарапалась у нее в горле. Алиса загнала ее внутрь: она не доставит старой Суке такого удовольствия. – Черт, черт,
– Что случилось, миссис Кармоди, почему вы такая печальная?
– Все в порядке, солнышко. Просто на секунду кое-что вспомнилось – что почти было. Но секунда прошла. Смотри! Сейчас твои ут-утсы все выкипят.
На обратном пути она заглянула в дом Кармоди забрать свои полотна. Легко представить, как святой Элвис первым делом привяжется к ее этюдам с пухленькими ню. Она также забрала несколько книг и всю выпивку, которую смогла найти. В воздухе стоял пар. Запах шампуня по всему дому, плеск воды и игривое женское хихиканье доносились из-за дверей ванной комнаты. Должно выглядеть, как запотевший Рубенс третьего мира, представила она, модерн, классика и примитив одновременно. Она посмеивалась над этой ментальной картиной весь обратный путь вокруг бухты.
На этот раз она запрыгивала на крутой асфальт Набережной уже в сумерках. Мелькнул смутный вопрос, сколько сейчас может быть времени. Середина лета, почти темно – десять или одиннадцать, точнее не выйдет. Сумерки Аляски. Прохладный вечерний воздух, перекатываясь через ветровое стекло, пах кипреем и фенхелем, как и должен пахнуть воздух в это время суток и в это время года. Скачки́ настроения и капризы, должно быть, почти прекратились, думала она, озноб и лихорадка тоже прошли.
Она резко вильнула, чтобы не наехать на выскочившего на дорогу черного лабрадора-ретривера. Шерсть у него лоснилась здоровьем и благоденствием, язык свешивался на плечо, словно красный шелковый галстук. Он направлялся к тропе через Кладбище Псов попить воды из ключа. Глядя, как он поворачивает на дорожку и исчезает за поворотом, она заметила две спускавшиеся с холма фигуры. Одеяния из черной резины блестели на них не хуже шкуры лабрадора. На молодом человеке было что-то вроде мексиканской накидки, прорезанной лучами вентиляционных щелей. На девушке – хитро скроенный фартук, бретели которого служили ей одновременно блузой и лифчиком. Фигуры несли на плечах каждый свое коромысло с двумя пластиковыми пятигаллоновыми ведрами. Коромыслами служили куски шин с прорезями для головы и плеч. Та самая вечно замерзавшая пара, Навидады. По слишком плавной походке девушки Алиса догадалась, что скоро их будет больше чем пара.