Кое как, успокоив Миринду, мы все вместе вошли в помещение. Она все время мне рассказывала, о том, как здорово и счастливо они теперь живут, после встречи со мной. Теперь они никогда не лежаться спать голодными, поев перед сном вволю хлеба, а девочкам не надо ходить на подённую работу, где они получали много побоев и издевательств, и мало денег. Единственно она очень тревожиться о Туке, который их раньше часто навещал, принося девочкам гостинцы, из трактира господина Мишлена, где он честно работал, бросив своё прежнее занятие воровать, а теперь пропал. В ответ на это я сказал:

— О мальчике можете не беспокоиться. С ним всё в порядке. Правда он умудрился заболеть, но теперь успешно поправляется. Мальчик ещё очень слаб. Сейчас ему нужно, чтобы его окружали и поддерживали родные, для него, люди и поэтому я немедленно забираю всех вас с собой. Тем более семья моего пажа, не может жить в таких условиях, позоря этим фактом его госпожу, и поэтому никаких отговорок. Это мой приказ! Забирайте с собой только самое для вас ценное, и грузите в фургон. Помните: у нас мало времени, так как скоро закроют на ночь городские ворота, а нам надо успеть выехать загород, где расположено моё поместье.

Что тут началось: бегающая по комнате троица особ женского пола, которые хватали разные ненужные, по моим понятиям, вещи, и пытались складировать их в фургон. Ну что может быть ценного в ворохе старых заштопанных платьев, которые расползались в руках, и не годных даже на половые тряпки. Дай им волю, они забрали бы всё отсюда, включая разбитую мебель, но я это им не дал этого сделать, ограничившись тем, что они положили в фургон, за первые две своих ходки, сказав им, что у нас кончилось время и нам надо уже возвращаться. Дом у них никто не отбирает, и поэтому, обустроившись на новом месте, они в любой момент могут сюда вернуться за нужной для них вещью. Увидев, в каких условиях они теперь будут жить, то, как я думаю, вообще забудут об этом месте, как о страшном кошмаре. Напоследок Меринда меня очень удивила, вернув те самые мешочки с серебрушками, которые я им оставлял, чтобы поддержать семью Гавроша. На вопрос, почему Меринда не воспользовалась этими, подаренными ей мною деньгами, она ответила: — Нам хватало на жизнь и без них.

Хоть мы и спешили, но вечер наступал быстрее, окутывая всё сгущающейся темнотой. Это в нашем мире в больших городах, оккупированных сияющей рекламой, и ярким ночным освещением, приход его можно не заменить, по себе знаю. Однажды в моей прошлой жизни, мне пришлось на площадке, ярко освещённой прожекторами, включенными ещё, когда вовсю светило солнце, расположенной в секретной воинской части, налаживать разработанное нашей фирмой электронное оборудование. Достаточно габаритное электронное устройство, периодически выдавало при прогоне проверочного теста, неверный результат контрольных сумм, что говорило о неправильной работе. И самое обидное было то, что сбой проходил спонтанно, не подчиняясь никакой логике. Говоря по-простому: электронная начинка хотела, работала, а хотела, не работала. Самый паскудный тип неисправности. Свои попытки её отловить, я начал сразу же после обеда, попросив от этого дела меня не отвлекать, не под каким видом, потому что это, как на рыбалке: чуть зазевался, а рыбка то взяла, да и сорвалась с крючка. Наконец, спустя какое-то время, незаметное за сосредоточенной работой, мои труды, наконец, были вознаграждены. Я добился своего: придавив эту электронную гадость, как последнюю сволочь, и на радостях решил что это дело надо отметить, в ближайшем от КПП приличном кафе, шикарным ужином. Упаковав, пока не стемнело, чтобы не потерять мелкий инструмент, своё оборудование и принадлежности, я направился к комнате в офицерской гостинице, чтобы после работы привести себя в порядок, и только выйдя за пределы площадки, определил, что вокруг стоит ночь. Взглянув на наручные часы, которые я предусмотрительно снял и положил в карман, чтобы не мешали копаться в электронных кишках, я обалдел: они показывали половину четвёртого ночи. Благодаря прожекторам, я не заметил её приход, а ещё бы немного, то и вообще пропустил, удивляясь какой нынче стоит длинный летний день.