— Тем более ему грустно, — не унимается Девантора. Он лениво открывает бардачок и принимается там копаться. — Он потерял всех своих друзей. Разом. И по своей же вине. — Он обращается к водителю: — Тебе его не жаль?

— Я тебя убью, — нежно сообщает ему Рид.

Один из охранников отвешивает ему затрещину, и гематома на правой стороне лица, набитая ботинками на трехдневном допросе, вспыхивает болью, но Рид решает, что не издаст ни звука.

— Но сначала я тебя, — в тон ему отвечает Девантора, а затем выуживает из бардачка помятую пачку жвачки и закидывает несколько штук в рот.

Удержаться на сиденье неподвижно трудно, но Рид знает, что если он сейчас дернется вперед и попытается повторить маневр с откушенным ухом, то ему только врежут и, быть может, что-нибудь прострелят.

— Ты бы видел, как она взлетела на воздух на рассвете, — медленно жуя, с наслаждением продолжает Девантора. — Бам! Граната! Бум! Пулеметы!

— У босса приемчиков поднабрался? — к концу фразы голос предательски срывается на рык. — Деморализатор хренов.

— Твоему мелкому, — не слышит его Девантора, — Салиму, разнесло руку, прежде чем он упал. Знаешь, принцип прозрачности религиозных организаций — все прекрасно видно, когда дверей уже нет.

Ну да, яростно думает Рид, Салим, который падает перед Картелем. Да у него гордость обратно пропорциональна росту: он бы даже без ног остался стоять и еще делал бы вид, что психологически здесь самый высокий.

«Очень смешно», — саркастично замечает Салим у него в голове.

— Мне кажется, вы перегибаете, — неожиданно сообщает водитель, вызывая у Рида вспышку удивления. Водила? Перечит Деванторе?

— Вообще-то мы взяли тебя в Картель не для того, чтобы ты комментировал мои действия, умник, — говорит Девантора, но при этом расслабленно смеется. Рид думал, что здесь все мелкие шестерки, но, возможно, это личный водитель Деванторы, катающий его, когда тот не рассекает по городу на своем зловещем мотоцикле. Может быть, у него карт-бланш на дерзость. — Тебе его что, правда жалко, Лукман?

Водитель — гора мышц с ничего не выражающим лицом — пожимает мощными плечами.

— Мне не жалко слабых, господин Девантора, — густым басом говорит он. — Именно поэтому гордиться расстрелом Церкви я считаю недостойным. Гордиться можно будет, когда вы уничтожите Триаду.

Рид хочет пошутить — даже твой таксист может поставить тебя на место, Девантора, вот это авторите-е-ет, — но внутри у него что-то обрывается, и он молчит.

— Ла-адно, — вязко соглашается Девантора, а затем выдувает пузырь из жвачки. — Ты опять как сраный самурай, но, блин, ладно. Я с тобой согласен, мочить слабаков — так себе достиженьице…