— Ну, наши люди тебя увидели и намекнули нам, куда ехать. — Он прячет телефон в карман брюк и поднимает глаза. Говорить с ним резко становится труднее. Мелкие, противные, внимательные глаза.

Кирихара не отводит взгляд. Он не понимает: в смысле увидели? Он провел в этом городе без году неделю, как его лицо может быть настолько известным, чтобы его можно было случайно увидеть и узнать?

— Все-таки с Картелем у нас не лучшие отношения. — Левша приглаживает челку и зевает. — Вот мы и решили тебя перехватить.

Он не хочет выдавать своего незнания, но с другой стороны, что будет-то, если эти ребята поймут, что он уже давно потерял нить и просто не понимает, что происходит? Хуже точно вряд ли.

— При чем здесь Картель? — решается он.

Правша выдавливает смешок, Левша красочно распевает:

— Действительно, при чем здесь Картель…

Все, что Кирихара сделал Картелю, — перехватил оттиски, на которые они претендуют, но, черт, не он единственный и не только у Картеля.

— В этом городе девяносто процентов людей даже представить себе не могут миллион наличкой. Конечно, всем хочется посмотреть на эти деньги живьем, даром что в процессе нужно отдать Ольбериху Басиру твою голову.

Кирихара чувствует, как в идеальной схеме причинно-следственных связей в голове образовывается внушительная ниша: он не понимает, что послужило толчком для спуска всех картелевских собак на него. О том, что он вел двойную игру, в курсе только органы и, может быть, Эйдан Рид, если сумел сложить два и два. Но при чем здесь Басир? И что за миллион?

Он что-то упускает. Какой-то факт. Правильно смотанный клубок оказывается комком перепутанных ниток, и, чтобы распустить его, нужно дернуть за один узелок. Кирихара не представляет за какой.

Ровно как не представляет, куда его везут. Ровно как не представляет, что с ним собираются делать. Ровно как не представляет границ своего идиотизма, раз его угораздило в это вляпаться. Из недр памяти на него смотрит наивный Кирихара часовой давности, который с детской самонадеянностью предполагал, что удачный побег от «Аль-Шамеда» значит, что он неплохо справляется. Так вот: плохо. Он справляется плохо.

Правша смотрит ему в глаза через зеркало заднего вида:

— Что, ничего не скажешь? — И вздергивает свои экспрессивные кустистые брови.

Он виляет по дороге, которая из-за идущих по обе стороны людей становится еще уже. Затонированные окна приглушают буйство огней на вывесках. Это квартал ночных развлечений. Не блестящий роскошью, как те, что рассчитаны на иностранцев, — это квартал для местных, которым достаточно сносной картинки по дороге сюда, потому что по дороге обратно они будут уже невменяемо пьяны.