– Всем нам нужна капля самоуважения, – сказал Антон своему посвежевшему отражению.

А потом проковылял к креслу в лоджии и стал ждать.

Глава 14

Этот был прекрасный день, казалось, что лето вернулось. Солнце сияло так, что даже в его обычно темной с утра спальне стало светло и как-то даже уютнее, небо было глубоким и синим, таким оно бывает только в летние дни, листва – все еще зеленая почти везде – шумела и переливалась на ветру. Мир за окном был прекрасен, как будто всем своим видом отрицал смерть, боль и несчастье. Но Антон знал правду, знал, как никто другой: под этой красотой скрывалось то, что обрушивалось на простых людей, таких как он, то, что забирало жизни и ломало судьбы. И пусть невинная красота дня пыталась обманывать, пыталась давать ложную надежду, он точно знал – это конец.

И это было даже приятно – провести последний день под таким небом, под сияющим солнцем…во всех отношениях, дождь был бы сегодня совсем некстати. Антон выглянул в окно, предвкушая теплый втер на своем лице, теперь уже совсем неузнаваемом. Язвы уже не смог бы скрыть ни один пластырь, разве что маска, они появлялись, множились и соединялись, как разлившиеся в половодье озера, губы иссохли, отчего он стал походить на самого измученного голодом вампира, но самое пугающее зрелище представляли глаза. Один ослеп два дня назад, покрывшись омерзительно красной пленкой, а второй запал так глубоко, что казался крошечной искоркой в пещере….Но он все еще мог чувствовать, поэтому с нетерпением ждал этого ощущения, всегда ассоциирующегося у него с новыми надеждами – ощущение ветра на лице. «Каждый раз, когда ветер распахивает окно – в твою жизнь входит новое, – так, кажется, говорила его бабушка, – подставь лицо, вдохни, и новая энергия наполнит тебя». Что ж, его точно ждало что-то новое, ведь любой конец – это начало.

Он еще раз прошел по всем комнатам, убедился, что все чисто, все электроприборы выключены, а краны – закрыты. На самом деле он не сомневался в себе, кратковременную память эта странная болезнь не тронула, просто он никак не мог проститься с этой крошечной квартиркой, ставшей ему домом, последним приютом на пути. Перед смертью не надышишься, вспомнил Антон старую поговорку, обычно ее произносили, когда ребенком он объедался сладостями перед посещением стоматолога или никак не мог вылезти из ванны перед сезонными отключениями воды.

– Здесь мы ничего не можем удержать, – прошептал Антон, глядя, как утренний свет вливается в окна лоджии, как образует блики на полированной столешнице в кухне, – такой уж это мир. Вся наша жизнь – череда прощаний.