– Но это будет дороже обычного, – сказал голос на другом конце, как будто и впрямь на другом конце галактики, в мире, где кипит жизнь, в мире здоровых. – И в стоимость войдет дорога.

– Меня это устраивает, – ответил он, снова ощутив легкий укол грусти, – жду вас через час.

Привычка экономить забила, было, тревогу в его мозгу, но Антон решительно это пресек. Финишная прямая, сказал он себе, деньги мне скоро не понадобятся, так зачем их беречь? А кто-то ведь живет так всю жизнь – делая все, что захочется, не думая ни о чем, отвечая: «Деньги – не проблема», подстраивая мир под себя, а не ломаясь на его крутых поворотах. Люди, путешествующие в частных самолетах, люди, имеющие недвижимость в красивейших местах планеты, люди, которых всегда и везде ждут, которым всегда рады. Люди, уверенные в завтрашнем дне. И он будет, такой же прекрасный, как и вчерашний.

Антон не мог даже представить себя в такой роли, шикарная жизнь была для таких, как он, чем-то вроде сказки по телевизору или красивого кино, где все ненастоящее. Поэтому, вздохнув, он решил заняться делами, у него был всего час до приезда заказанного специалиста – надо было привести себя в божеский вид.

Косметики у него не было, да и вряд ли она смогла бы скрыть неестественную восковую бледность кожи и огромные темные круги под глазами. Антон видел больных женщин, когда навещал мать – грим только подчеркивал их состояние, но никак не скрывал. Да и зачем врать? И кому? О себе он итак все знал, а тому, кто приедет по его вызову, на это глубоко наплевать, он просто сделает свою работу и получит солидный гонорар. Зато вопросов будет меньше, это радовало – крайне больных людей редко о чем-то расспрашивают, их вообще стараются не замечать, как будто они уже умерли.

Антон прошел в ванную и внимательно осмотрел свое изменившееся почти до неузнаваемости лицо, всё, что он мог – это побриться, что он и сделал. Пусть он умирал, но не неряхой. Вид однозначно стал лучше, не намного – это было уже невозможно, дни, когда после бриться он становился свежее остались в прошлом – но лучше, смущала только новая язвочка на щеке. Может, сойдет за порез при бритье, утешал себя Антон, понимая, что любой, кто будет рассматривать его лицо с расстояния хотя бы метра, поймет, что бритье тут совсем ни при чем. Ну и пусть понимает, сказа он себе, по моему заказу итак ясно, что мои лучшие дни остались в прошлом. Как, собственно, и все остальные.

Потом он пригладил волосы, на это ушло гораздо больше времени, как бы ни одряхлел и ни разрушился его организм, волосы по-прежнему отказывались подчиняться, такие же рыжие и такие же непослушные. Возможно, их стало немного меньше, а может, просто жизненная сила покидала и их. Провозившись с волосами довольно долго, он, наконец, соорудил нечто, напоминающее его прежнюю прическу. И снова тоска кольнула в сердце, он как будто собирался на работу в своей прежней жизни, где у него было все, а он ничего не умел ценить.