И что произойдет, когда время выйдет, задавалась вопросом Фатима, вцепившись в рычаг и гоня капсулу подальше от умирающего мира Паучихи, будет взрыв, или вспышка еще какого-нибудь суперлазера, или ничего?

Долго гадать ей не пришлось, на таймере истекали последние 30 секунд, Фатима не могла отвести взгляд от браслета, как загипнотизированная провожая каждую ускользающую секунду. 10…9…8…7… цифры дошли до нуля, браслет тихонько пискнул. Боже, подумала Фатима, закрывая глаза, а потом какой-то немыслимый гул вдруг появился где-то сзади и чуть сбоку, он нагонял ее, какая-то чудовищная сила вырвалась на свободу из слишком долгого заточения и теперь сметала всё на своем пути.

От ужаса Фатима не могла даже вдохнуть, время застыло, и она как будто замерла в своей капсуле, но это длилось не более нескольких секунд. А потом словно рука гигантского чудовища ударила в заднюю поверхность капсулы, закружила ее и понесла куда-то вперед. Я пристегнута, это была последняя мысль, потом всё смешалось в водовороте черных пузырьков и невыносимо яркого свечения. Бело-голубой свет резал глаза, как будто она уже умерла и предстала перед высшим судом, Фатиму трясло, как тряпичную куклу, пристегнутая к креслу, она кувыркалась вместе с капсулой, уж не понимая, где верх, где низ. Мотор надрывно ревел, пытаясь преодолеть возникшие препятствия, он мог выйти из строя, герметичность могла нарушиться, но всё это сейчас не волновало единственного пассажира капсулы, мысль была только одна: когда же это закончится?!

А закончилось всё это так же внезапно, как и началось. Кувыркнувшись в последний раз, капсула завалилась сначала на правый бок, попыталась сделать переворот, но сила, вертевшая ее, уже угасла. Мотор продолжал работать, крышка всё еще была цела, даже экран показывал всё те же сообщения – ничего не пострадало. Капсула еще раз качнулась и выровнялась. Правда, Фатима понятия не имела, куда плывет – во время кувырканий и тряски она отпустила рычаг и совершенно потеряла ориентацию. Как будто до этого она у меня была, подумала она и робко улыбнулась, словно проверяя, способна ли она еще улыбаться.

– Я жива, – изумленно и вопросительно прошептала она, ощупывая себя, ремень безопасности, вдавившийся в тело, кресло под собой. – Мать твою, я всё еще жива!

И она начала смеяться, из глаз потекли слезы, она понимала, как глупо и слабо выглядит сейчас, но ей было плевать, как никогда в жизни. Плевать на всё, она под толщей воды в крохотном пузыре, она пережила Аду Терер, ее главного телохранителя, газовую атаку и разрушение острова, она понятия не имеет, куда плыть, и, черт возьми, она имеет право выглядеть так, как выглядит.