Либо он сам ему и помогал. Вадим был бы круглым идиотом, если бы такая мысль не пришла ему в голову. А он не был.

Толстяк был жив, он каким-то образом вышел из превратившегося в замурованный склеп дома. И он жил с Адой, он вел все ее хозяйственные дела. Конечно, он знал расписание полетов, но она вдруг сократила их количество, потому что что-то узнала, но не знала, откуда ждать удара. И как всегда, удар пришел от того, на кого никогда бы не подумали. Классика.

А Роман? Какая роль во всей этой эпичной истории отведена ему? Он тоже мог помогать чужаку, но зачем? Убивать он и сам прекрасно умел. Умер ли он на острове, убит незваным гостем или уплыл под шумок в этой капсуле? Любопытство сводило с ума, как нестерпимый зуд. Но расследование, сделав круг, снова вернулось к началу, правда теперь с бОльшим количеством фактов, жизнь – это спираль, ты неизбежно приходишь в ту же точку, но либо уровнем выше, либо ниже. Повар снова стал главным подозреваемым, Вадим чувствовал, что в истории толстяка что-то скрыто, больно уж гладко всё получалось. А если он и не помогал убийце, то уж точно что-то видел или знал и теперь молчал из страха. Это если отбросить теорию сговора, а Вадим пока что ставил именно на нее.

Помимо отсутствия улик и самого места преступления, подтвердить или опровергнуть слова повара никто не мог – он был единственным выжившим из дома, охранник, спасенный в этой волшебной пятерке, никогда не бывал в самом доме, а в ту ночь вообще был в своем коттедже. Не было никакой возможности найти хоть какие-то улики, и это страшно злило. А пресса, успевшая уже познакомить страну со спасенными счастливчиками, только осложняла работу, без длинного носа общественности Вадим давно бы засадил повара и всю эту островную компанию в самую глухую клетку и допросил бы по-настоящему… Начал бы он с пары «отрезвляющих оплеух», обрисовал бы им далеко не радужные перспективы, а потом, возможно, перешел бы на химию и психические воздействия. Что ж, может, у меня еще будет такая возможность, подумал он, снова выходя ни с чем из комнаты для допросов, становясь еще злее. У него просто руки чесались развязать язык этому жирному говнюку, чем упорнее тот стоял на своей версии событий, тем больше Вадим понимал, что там что-то скрыто. Может, он всего лишь видел свою хозяйку, пробегающую с чемоданом к капсуле, пока вокруг начинался Армагеддон… но то, что этот пухляк знает больше, чем говорит, бросалось в глаза.

Но он привык работать с тем, что имелось, пока навозным жукам, населяющим просторы страны, были интересны эти пятеро, он не мог их тронуть, но популярность – самая неверная спутница, бросающая так же быстро и внезапно, как и полюбила, так что ему надо было просто подождать. А ждать он не любил больше всего. Радовало то, что в этом деле было слишком много хвостов, было на что отвлечься. И пусть ураган тоже сыграл против них, на побережье всё еще было полно людей, кто-то мог что-то видеть, что-то знать, а уж копать Вадим умел. Оставалось только просеять тонну этой пустой породы, чтобы найти крупицу золота. Мне нужно только взять след, думал он, собирая команду на инструктаж перед «выходом в массы», а этот жирный повар пока пусть маринуется, потом послужит еще одним доказательством.