В доме его терпеливо дожидались два трупа, спешить им было уже некуда. Вадим закрыл дверь, застыл над распростертым телом художника. Вот ведь как бывает, оказался не в том месте не в то время – хотя, это с какой стороны посмотреть, прямо наглядное пособие по теории относительности – и вот, стал пешкой в большой игре. С маленькими людьми так обычно и бывает, и никто не возмутится, не потребует возмездия и не получит его – барашки знают в глубине своих покорных трусливых душ, что так и должно быть, это нормально, волки едят овец, пастухи едят овец, сторожевые собаки едят то, что останется от овец после трапезы хозяина… а овцы лишь блеют и лениво передвигают свои жирные задницы по крошечному участку доступного им мира. Если у этого любителя браслетов и есть родственники, они так никогда и не узнают, что стало причиной смерти, да, собственно, большинству плевать – главное, что это случилось не с ними, и что осталось наследство, которое можно поделить. Люди всегда казались Вадиму грязью, помехой разного калибра, и с годами их ценность только падала.

На дело своих рук он смотрел недолго, взгляд тут же как магнитом притянуло к картине. Вот уж кто точно не был покорной овцой, нет! Эти глаза горели, и вызов был написан на каждой черточке лица. Molon Labe – приди, возьми… если посмеешь и если сумеешь – вот что говорили эти глаза, это лицо. И он придет, совершенно точно придет и возьмет то, что ему причитается.

– Потому что тебе со мной не тягаться, сука, – прошептал он, глядя такими же горящими глазами на женщину, выходящую из волн. – Твое время прошло.

А его как раз только наступало.

***

– Зачем же ты убил его? Своего друга?! – Голос получился приглушенным, и вместо изумления в нем слышалось нетерпение, в доме уже сильно пахло газом, так что пришлось прикрывать нос полотенцем, взятым из кухни.

Да, я сделал правильный выбор в пользу силовых структур при выборе карьеры, подумал Вадим с усмешкой, актер из меня так себе. Он знал, что это не правда, просто дурачился, дело было почти сделано, труп художника он перетащил в гостиную и положил рядом с панком-паинькой, вложив вымытый нож – хотя какой смысл его мыть, огонь всё равно сотрет все следы, но привычка – вторая натура – в руку Анатолия.

– Легенда такая, парни, – сообщил Вадим трупам, – вы напились, ты, дегенерат в идиотском прикиде, не оценил должным образом шедевры местного «Пикассо», который перед этим основательно залился спиртным…

Он поднял бутылку виски, одну из трех, которые дожидались его в кустах перед домом, за ней пришлось осторожно выходить, но улица к тому моменту вымерла окончательно, даже погасли фонари.