Они сидели молча, погрузившись каждый в свое наслаждение, под ними лениво ворочалось море, на небе появились круглые толстобокие облачка, на такой высоте казалось, что они летят вместе с ними.

– Мам, – вдруг подал голос Ян, не меняя позу, даже не шелохнувшись.

– Да, мой котенок?

– Всё правда изменилось, да?

– Не совсем всё, – улыбнулась она, прижимаясь щекой к его золотым волосам, – просто в моей работе произошли изменения. Я ведь говорила: ты растешь так быстро, а я так много работаю, что не успеваю увидеть это чудо – как ты превращаешься из мальчика в мужчину, как ты взрослеешь. И я решила работать здесь, а если и уезжать – то совсем не далеко и ненадолго. Возможно даже, я смогу брать тебя с собой.

– Здорово! – Откликнулся он, но Фатима чувствовала, что он еще не сказал то, зачем пришел.

– Теперь у нас начнется новый этап жизни, – она улыбнулась, глада на плывущие из-за горизонта облака, плывущие откуда-то с другого края земли, зовущие за собой в новое, в неизведанное. – Мы будем вместе как можно больше. И мы будем делать всё, чтобы быть счастливыми.

– Я не любил, когда ты уезжала, – вдруг сказал он, и Фатима почувствовала, как напряглось под ее руками его тело. – Мне было как-то… не знаю… стрёмно… мне снились плохие сны. Я боялся… ну просто.. как-то страшно было…

– Не в смысле, что боялся призраков или бандитов, – пояснил он, по-прежнему глядя на потрясающий вид за окном, – Я никогда не оставался дома один, а у дяди Коли такой огромный пистолет… просто мне было…

– Я понимаю, – мягко сказала она, – больше тебе не надо тревожиться. Я никогда не брошу тебя, Ян, потому что люблю. Больше всех на свете.

– Я тоже люблю тебя, мам! Сильно-сильно! – Его голос дрогнул, Фатима чувствовала, как он пытается совладать с эмоциями, маленький сильный человечек.

Она поцеловала его, зарывшись губами прямо в волосы на макушке, в душе что-то нежно и немного щемяще пело, слезы щипали глаза.

– Мам.

Он мягко отстранился, ровно настолько, чтобы заглянуть ей в глаза, и это был прямой и твердый взгляд совсем взрослого человека.

– Ты правда больше не уедешь?

– НИКОГДА. – Сказала она прямо в эти чистые глаза небесного цвета.

А где-то в эту секунду рассмеялась Судьба, потирая свои окровавленные руки.

4

На этот раз он не поехал на Юг, в какую-нибудь солнечную теплую страну, чтобы переждать осень – самый тоскливый сезон – слишком сильный контраст получился бы между тем, что было у него в душе, и тем, что было бы снаружи. А вот Лондон подошел как нельзя лучше.