Я мог бы, к примеру, признаться, поставив на образ свободолюбивого художника. В конце концов, я поэт, а не политик от христианско-демократической партии. Можно было бы даже слегка сгустить краски, раскрыв несколько пикантных подробностей и приняв позу самонадеянного представителя богемы, для которого вся эта истории — всего лишь колоритная страница в автобиографии. Это была бы лучшая стратегия, однако в последнее время секс с несовершеннолетними не слишком приветствовался общественным мнением и слегка вышел из моды.

Нет, лучше незамедлительно перейти в контрнаступление: категорическое отрицание, обвинение в клевете и все такое прочее. А что дальше? Современный медийный климат настолько развращен, что у фактической и юридической правды нет ни единого шанса взять верх над «клубничкой».

Я вздохнул: как поступали в такой ситуации мои товарищи по несчастью? Они подкупали свою жертву. Но для этого мне потребовалось бы найти Мемфис. Почему она вообще столь поспешно уехала сегодня утром? И почему Монтебелло счел нужным мне об этом рассказать? Интересно, что он знает. Собственно, было трудно себе представить, что в гранд-отеле «Европа» могло происходить нечто такое, о чем бы он не ведал, но в данном конкретном случае это было немыслимо. С другой стороны, чуткое ухо Монтебелло улавливало малейший скрип полов в коридорах. Хотя зачем ему причинять мне вред?

Приготовив мыло для бритья и наточив лезвие, я сбрил щетину, отросшую за прошедшую бурную ночь. Подстриг усы и бакенбарды двумя разными ножницами. В том-то и заключался главный вопрос. Кому понадобилось причинить мне вред? Факт прибытия полиции означал, что кто-то ее вызвал. Приемные родители Мемфис? Возможно, Мемфис переоценила собственную независимость. Но этот сценарий не вязался с их сегодняшним отъездом. Когда, возмущенные несправедливостью, вы звоните в полицию, вы непременно хотите убедиться в том, что виновник получит по заслугам, ведь так?

Была еще одна возможность. Предположим, что мне не показалось, и в тот момент, когда Мемфис выскользнула из моего номера, по коридору и в самом деле бродил призрак в белом одеянии, и предположим, что это была французская поэтесса Альбана, случайно или, вероятнее всего, намеренно очутившаяся на моем этаже, во власти болезненной одержимости, подпитанной тем, что накануне вечером мы с Мемфис вместе вышли из ресторана. Значит, она видела, как несовершеннолетняя девушка в мини-юбке покидала ночью мой номер. Я прищелкнул языком. Теперь понятно, почему меня ожидает полиция. Но Альбана не могла знать о заявлении. Если мне удастся грамотно разыграть эту карту, то предательство поэтессы вернется к ней бумерангом.