Я попробовал привязать к Венеции род Боргезе. В какой-то момент мне показалось, что у меня клюет, но речь шла о телеповаре Алессандро Боргезе, организовавшем в Венеции открытый кулинарный мастер-класс. Не стоило забывать, что в интернете полно не имеющего отношения к делу современного мусора. Импозантный мраморный бюст-портрет Шипионе Боргезе 1632 года работы скульптора Джана Лоренцо Бернини между 1892 и 1908 годами выставлялся в Галерее дель Сейченто, где работала Клио, но этот факт, сколь бы важным он ни был, не мог служить прочным основанием для утверждения, что предназначенная Шипионе Боргезе картина тоже была привезена в Венецию три века назад.

Я должен был играть лучше. Иначе ничего не выйдет. Нужно было попытаться думать как Клио. Отталкиваться от краски и художников, а не уповать на маркизов, кардиналов и телеповаров. Я вспомнил, как Клио рассказывала, что существуют различные версии многих картин Караваджо: их жадно копировали. Чаще всего это происходило прямо в мастерской, когда краска на оригинале еще не высохла. На копии был спрос, и копировщикам следовало торопиться, пока полотно не отправили заказчику. Тогда становилось уже поздно. Мне подумалось, что копировщики были осведомлены о свежих работах Караваджо лучше, чем кто-либо другой. Если кто и видел его последнюю картину до ее исчезновения, то некто из них. По этому следу и надлежало идти.

Оказалось несложно выяснить, что главными копировщиками поздних работ Караваджо были два художника из исторических Нидерландов: Луи Финсон из Брюгге и уроженец Гамбурга Авраам Винк из Амстердама. Кисти Финсона принадлежали известные копии «Мадонны с четками», ныне находящейся в Вене, и «Юдифи и Олоферна», выставленной в Палаццо Дзеваллос-Стильяно в Неаполе. Художники жили и работали в Неаполе в одно время с Караваджо. Все трое были хорошими друзьями. Они могли быть свидетелями его смерти. Вполне возможно, видели и исчезнувший автопортрет в образе Марии Магдалины.

Но тут след терялся. Связать Финсона и Винка с Венецией никак не удавалось. Я решил зайти с другого конца. Начать с Венеции и терпеливо протянуть нити от венецианских караваджистов и подражателей к мастеру. Я углубился в чтение, но с удивлением обнаружил, что в Венеции у Караваджо последователей не было. Похоже, в Светлейшей его произведения ценились не столь высоко, как в остальной Италии и Северной Европе. Здесь никто не следовал по его стопам. Стиль Караваджо не пришелся венецианцам по вкусу. Легендарный искусствовед Роберто Лонги сформулировал это с присущим ему изяществом. Караваджо вырос в сельской местности, между Миланом, Бергамо и Брешией, где ложатся длинные тени, и выработал свою мрачную натуралистическую манеру в Риме, городе, во всем являющемся полной противоположностью яркой, блистательной Венеции. Свет и цвет утекли из его работ с водами Тибра, что струились в сердце прогнившего города, который готовился к злодейской контрреформации, исполненной роскоши и страдания.