Однако имелось и одно примечательное исключение. В сборнике статей о собраниях живописи в Венеции шестнадцатого — семнадцатого веков под редакцией Линды Бореан и Стефании Мэйсон, нашедшемся в библиотеке у Клио, я обнаружил статью Линды Бореан и Изабеллы Чеккини о собрании Джованни Андреа Лумаги, венецианского коллекционера и торговца искусством. В Венеции семнадцатого столетия он был единственным человеком, интересовавшимся творчеством караваджистов. Оттого-то его коллекции и была посвящена целая статья. Авторы предполагали, что появление этих картин в Венеции, где их мог оценить и приобрести Лумага, объяснялось тем, что в 1626 году здесь поселился фламандский живописец Николас Ренье. Он тоже был близким другом Караваджо. Познакомились они в Риме. К тому же Ренье был хорошо знаком с Луи Финсоном и Авраамом Винком. Переехав из Рима в Венецию, Ренье привез с собой многие работы из своей частной коллекции, среди которых были и полотна Караваджо.

В этом исследовании я наткнулся на имя Франческо Саверио Бальдинуччи. В своем жизнеописании художника Луки Джордано он вскользь упоминает коллекцию торговца искусством Джованни Андреа Лумаги. Среди перечисленных Бальдинуччи картин находилась «Кающаяся Мария Магдалина в стиле Спаньолетто». Это прозвище — «Маленький испанец» — принадлежало Хосе де Рибере, одному из первых и самых преданных и одаренных последователей Караваджо, который приехал в Неаполь из Испании специально, чтобы встретиться с мастером. Картина «в стиле Спаньолетто» — это, считай, картина «в стиле Караваджо».

И именно она не числилась в описи имущества, составленной 7 января 1677 года перед продажей коллекции по заказу Лукреции Бонамин, вдовы Джованни Андреа Лумаги. То, что картина в опись не вошла, могло означать только одно: вдова решила ее не продавать.

Хорошо. Минуточку. Кажется, это зацепка. Вообще-то я хотел еще раз сыграть в нашу игру, только чтобы порадовать Клио, но теперь уже и сам был близок к тому, чтобы поверить в свою теорию. Не исключено, что упомянутая Бальдинуччи «Мария Магдалина» и является последней работой Караваджо. Ее мог привезти в Венецию Николас Ренье и продать здесь Лумаге. А Ренье приобрел ее через Луи Финсона и Авраама Винка. Все это было не исключено. А если картину не внесли в опись, составленную для продажи коллекции, потому что она не выставлялась на продажу, значит, не исключено и то, что она все еще находится в Венеции.

У меня голова пошла кругом. Я принялся лихорадочно перебирать возможные варианты. Венеция — не большой город, но и не крошечный. Где Лукреция Бонамин могла держать картину? Надо было выяснить, где она жила. В статье Бореан и Чеккини я нашел упоминание нотариального акта, датированного 1701 годом, в котором был зафиксирован факт смерти Лукреции Бонамин в возрасте семидесяти шести лет. Возможно, сохранились и другие документы. Следовало наведаться в архив.