Миён медленно повернулась и замерла, оказавшись лицом к лицу с духом лисы, который носил лицо Джихуна.

– Ты этого не сделаешь. – Ее сердце бешено колотилось от обмана, но она должна была верить, что желание Синхе остаться в этом мире сильнее, чем ее желание причинить боль Миён и ее друзьям. – У тебя есть незаконченное дело. Разве не ты поклялась отомстить тем, кто заманил тебя в ловушку? Так вот, на мой взгляд, тебе духу не хватит напасть на сансина, и я не буду тебя в этом винить. Горные боги не на шутку сильны, судя по тому, что я слышала. Да и та шаманка, что тебе помогла, давно мертва. Так что тебе только и остается, что Чуну доставать. Но у него есть кое-что, чего нет у тебя.

Челюсти Синхе сжались, а рука, держащая Миён за руку, напряглась.

– И что же это?

– Люди, которые любят его и готовы ему помочь. Вот почему ты здесь, беспомощная, неспособная что-либо сделать. На самом деле я вдруг поняла, что ты попала в ловушку. Снова.

Синхе взметнула руку, схватив Миён выше локтя.

– Не провоцируй меня, девчонка.

Миён так быстро развернулась, что у лисы не было времени отреагировать. Ее кулак врезался в висок Синхе, и она рухнула на кровать, потеряв сознание.

– Нет. Это ты не провоцируй меня, – ответила Миён.

47

47

Чуну медленно проснулся и потянулся к Сомин. Но кровать рядом с ним была пустой и холодной.

Прошаркав в коридор, он услышал тихие бормочущие голоса. Миён и Сомин сидели за кухонным столом, обе держали в руках дымящиеся кружки поричха. Но ни одна из них не пила. Чуну уже собирался присоединиться к ним, когда Миён спросила:

– Что ты собираешься делать с Чуну?

– Я не знаю, что для него сделать. Я и не подозревала, как много всего он таит. Это меня немного пугает, – призналась Сомин.

Чуну прижался к стене, отступив в тень коридора.

– До встречи с нами он прожил сотни лет. Неизвестно, какие призраки его преследуют.

– Иногда я забываю, что он столько всего пережил. Потом я слышу, как он говорит или думает, и начинаю переживать, что мы выросли в разные времена. Может быть, слишком разные. Я со многим умею бороться, но не знаю, как бороться с этим.

Миён грустно улыбнулась:

– Бессмертие – тяжелое бремя. И для бессмертных, и для людей, которые их любят.