– Огонь токкэби.

Теперь Синхе впервые выглядела по-настоящему удивленной.

– И ты рискнешь его использовать после того, что он сделал с твоей семьей?

– Откуда тебе об этом известно? – Чуну так удивился, что отвлекся от своей задачи.

– Духи разговаривают. А я долгое время была заперта в их мире. Твои мать и отец не были спокойными душами. Они долго упивались своей ненавистью. Возможно, до сих пор упиваются.

Чуну искренне надеялся, что Синхе просто насмехается над ним. Он понятия не имел, что случится с его душой после его смерти, но знал, что не хочет встречаться с мстительными духами своих родителей, если или когда это произойдет.

– Да и зачем тебе делать такую опасную вещь? Это не похоже на моего трусливого Чуну.

– Ты больше не знаешь, какой я. Тебе нужна моя помощь или нет?

– Я все еще не понимаю, почему ты хочешь мне помочь.

– Потому что я ненавижу этого сансина так же сильно, как и ты. Я от него тоже добра не видел. К тому же. – Чуну сделал паузу. Здесь нужно быть осторожнее: слишком острую тему он поднимал. – У этого духа мой панмани, и мне нужно его вернуть.

– Ну и что? Мы получим твой посох токкэби и я отомщу? – Синхе сказала это так, как будто она не поверила в историю Чуну. И он не мог ее винить. Они оба предали друг друга. Они оба доказали, что им нельзя доверять.

– В общем-то, да. А если это не сработает, ты можешь просто вернуться к своему первоначальному плану сделать меня несчастным.

– Ты всегда был убедителен. – Синхе усмехнулась. – Это звучит забавно.

***

Чуну прошел через темный гараж, миновав ярко-желтый «Порше». Это был красивый автомобиль, но не тот, который был ему сейчас нужен. Сейчас не время красоваться. Не сегодня. Он нажал на брелок солидного черного седана «Хендай». Вспыхнули фары, осветив темную фигуру.

Чуну едва сдержал вскрик, но ускорившийся пульс успокоить было не так просто.

– Хёк! – воскликнул Чуну. – Что ты здесь делаешь?

– Что бы ты ни планировал, – сказал Хёк, – ты не должен этого делать.

– Другого выхода нет. Я делаю то, что должен, чтобы закрыть этот разрыв.

– Ты не должен отдавать за это свою жизнь, – заявил Хёк.