Чуну рассмеялся, но в его глазах была признательность. Он взял ее руки в свои.

– Я предлагаю изо всех сил стараться сделать друг друга счастливыми. Не совсем уверен, как это будет выглядеть. Но я знаю, что мне нравятся твои руки. Я люблю, когда они держат мои.

Он поднес ее ладони к своим губам и поцеловал их. У Сомин перехватило дыхание.

– Я люблю твои глаза. Мне нравится, когда они стреляют в меня огнем, как будто ты ударишь меня, если я буду вести себя упрямо или эгоистично.

Он поцеловал ее в висок рядом с уголком глаза. Сердце Сомин подпрыгнуло, забившись так быстро, что она испугалась, как бы оно не вырвалось у нее из груди.

– Я люблю твои губы. Я люблю, когда они говорят мне, что я не прав. Когда они говорят мне, что тебе не все равно. Когда они кричат на меня.

Он запечатлел легкий поцелуй на ее губах.

– Не смей говорить, что хотел бы, чтобы все мое было твоим, – угрожающе сжала его ладони Сомин.

– Никогда. – Чуну улыбнулся, и эта улыбка осветила его красивое лицо, ослепила Сомин, словно солнце. – Я люблю в тебе всё. Я люблю это, потому что оно твое. Потому что я люблю тебя.

Теперь Сомин больше не могла сдерживать улыбку.

– Умеешь ты обращаться со словами, – сказала она. – Я не понимаю. Все, что ты сказал, должно звучать банально и ужасно, но почему-то из твоих уст оно звучит так приятно.

Чуну наклонился вперед, так что они оказались лицом к лицу и Сомин видела перед собой только его теплые карие радужки.

– Я научу тебя говорить так же.

– Уж постарайся, – проговорила Сомин, когда их губы соприкоснулись. Она почувствовала, как он поднял ее со стула и усадил к себе на колени.

– Ты не сказала того же в ответ, – напомнил Чуну.

– Чего? – переспросила Сомин, но, не удержавшись, улыбнулась.

Он оторвался от ее губ, поцеловал ее в щеку, в подбородок, в чувствительную мочку уха. И прошептал:

– Неужто ты вынуждаешь меня сказать это вслух?

– Да, – ответила Сомин, хотя это прозвучало скорее как хриплый вздох, чем как приказ.

– Ты любишь меня, Ли Сомин?