– Клевая песня? – подсев ко мне, сказала Нинка. – Самые лучшие песни про любовь.

– Угу, – согласился я, наблюдая за тем, как все тот же наглый Пунин, затесавшись в наши ряды, пытается развеселить печальную Ирму.

– А ты хоть знаешь, кто вас измазал? – хихикнула Краснова и послюнив палец, без спроса стерла с моей шеи оставшееся пятно пасты.

– Кто? – вяло спросил я, удивляясь, что после вчерашней переписки она ведет себя как ни в чем не бывало. «Плюнь в глаза – божья роса». Счастливый характер!

– Ни за что не догадаешься! А я знаю!

– Откуда?

– Я же не спала. Сначала в почту играли.

– Ну и как?

– Замнем для ясности. Это только в песнях веснушки помогают в личной жизни…

– Они тебе очень идут! – наврал я, содрогаясь от того, что Пунин приник слюнявым шепотом к самому уху Несмеяны.

– Ладно врать-то!

– Ну и кто же нас перемазал?

– А ты сначала скажи, за что Жаринову темную устроили?

– Чтобы не нарушал тайну переписки!

– Нормально! Чьей переписки?

– Так, вообще…

– Ясненько… А за что тебе десять горяченьких всыпали?

– Откуда вы все там про нас знаете? – удивился я, сев на траве так, чтобы не чувствовать последствий вчерашней экзекуции.

– От верблюда! Я же почтальонила и от вашей двери почти не отходила, чтобы про Ыню дослушать. Чем закончится, скажи, будь человеком!

– Они поженятся.