– А может, нам не нужен такой игумен, который нарушает законы и не отходит от зеркала, обмазавшись разными иностранными кремами?

Толпа, уже знающая про игуменскую седину, хохотала и свистела.

Чей-то камень пролетел над головами и попал точнехонько в лоб архимандрита, изображенного на фотографии. Посыпались стекла. Толпа отхлынула, а Митричу пришлось спасаться бегством, что основательно добавило ему популярности.

Следующий митинг тоже случился совершенно стихийно. Толпа вновь собралась у здания Администрации, и сборище это было вновь ознаменовано битьем стекол и угрозами в адрес единственного еврея в поселке, Шломо Марковича Шнеерсона.

– Затем ли мы проливали свою кровь, чтобы прихорашиваться у зеркала? – спрашивал между тем Митрич у толпы и сам же себе отвечал:

– Да не за каким хреном!

И тряс над головой красным флажком.

Толпа, в свою очередь, скандировала: «Митрича в президенты», а сам он скромно стоял у стены, раскланиваясь и улыбаясь.

По прибытии ментовской машины Митрич вновь бежал, что вновь существенно прибавило ему популярности, так что его рейтинг достиг (по подсчетам местной независимой рейтинговой компании) почти восьмидесяти шести процентов.

Далее события развивались стремительно и неудержимо.

21-го октября отец Нектарий получил подметное письмо, в котором, в частности, говорилось:

«Яко змей и василиск, ходишь ты среди доверчивого народа, который уже устал от твоих безобразий и готов пролить свою праведную кровь, только бы очистить нашу святую землю от таких недоразумений, как ты. Плачь и вой, ибо час возмездия Божия близок».

– Испугал, – сказал отец игумен и бросил письмо в мусорную корзину.

27-го октября раздался телефонный звонок, и неизвестный голос сообщил наместнику, что у него еще есть время, чтобы собрать свои вещички.

– Тьфу на вас, – сказал наместник и негромко выругался.

Однако утром 29-го октября, приведя себя в порядок и откушавши завтрака, поданного прямо в покои, отец игумен почувствовал вдруг в воздухе что-то подозрительное.

– Что это там за шум? – спросил отец игумен, но сам подходить к окну почему-то воздержался.

– Штурмуют, батюшка, – сказал отец Маркелл и перекрестился.

– Что это значит «штурмуют»? – переспросил игумен, чувствуя, как холодок пополз по его спине. – Да говори же, говори!.. Слава Богу, у нас ныне не семнадцатый год, чтобы штурмовать чего ни попадя… Мы ведь все же под крылом, а не абы как…

– Давно ли? – вполголоса поинтересовался Маркелл.