«Сиди», – прикрикнул на нее мужик и, обращаясь к отцу Иову, сказал:

«Мне бы, вот, кагору бы грамм сто. Измучился прямо».

Глаза его при этом вдруг зажглись прозрачным мечтательным огнем.

«Причаститься хочешь?» – спросил Иов, делая вид, что не понимает, чего хочет мужик.

«Очень хочу, – со слезой в голосе отвечал тот. – Сделай такую милость, родной, прикажи, чтобы дали».

«Так причащаться надо было с утра, – сказал отец Иов, разводя руками и призывая всех присутствующих посмотреть на это любопытное явление. – Ты бы еще к вечеру пришел!»

«Можно даже двести», – сказал мужик, не слушая того, что говорил отец Иов.

«Чего двести?» – продолжал хитрить тот, глядя сквозь мужика.

«Кагора, – сказал мужик. – Чего же еще?»

«Так тебе и дали, – засмеялась женщина, поднимаясь со своего места. – Ишь! Кагора ему захотелось!»

«Что-то я не пойму, – и отец Иов сложил на животе руки, – ты с просьбой, что ли?»

«Я, между прочим, тут с самого обеда маюсь, – сказал мужик. – Заждался прямо».

«Не было его тут, – сказала женщина. – Мы тут сами с обеда дожидаемся».

«Цыц! – сказал мужик. – Она сама тут недаром пришла».

«Фалафель! – сказал отец Иов, немного подумав, для чего слегка поморщил лоб и прищурил глаза, как он делал всякий раз, когда ему удавалось решить какую-нибудь проблему. – Отведи его в трапезную. Пусть покормят».

«Чего это, в трапезную, – мужик выказал вдруг необыкновенное достоинство. – Я, чай, не нищий, могу дома поесть».

«Вот и ел бы дома», – сказала женщина и вновь засмеялась.

«Я сюда не столовничать пришел, – сказал мужик с явной обидой в голосе.

Затем, надев с размаху свою кепку, он обронил напоследок зло и горько:

«Вот он, Бог-то ваш… Где он, Бог-то, это-та? А-а, не знаете… Вот то-то же».