Бедный Габриэль.

Бедный юный друг природы.

Возможно, он рассказал тогда эту историю в надежде, что когда-нибудь кто-то из слушающих вдруг возьмет и растолкует ему ее действительный смысл, который он никак не мог уловить. В конце концов, у него были для этого все основания. Ведь что бы с нами ни случалось, что бы ни происходило, мы всегда, по привычке, хотим, прежде всего, отыскать смысл этого случившегося, – как будто кто-то управляющий нами взял на себя нудную и неблагодарную обязанность заставлять нас во всем видеть только эту сторону реальности и не замечать ничего другого. Возможно, – добавил Мозес, – отвлекая нас тем самым от того единственно правильного направления, которое пряталось в стороне от всех наезженных и удобных дорог, обещая рано или поздно привести к границам никем и никогда не обещанной земли, наперекор всем привычным смыслам, истинам и предостережениям.

Метафизические болота, Мозес, – услышал он знакомый голос. – Метафизические болота, в которых мы блуждаем уже десять тысяч лет.

И все-таки, – думал он, медленно погружаясь вечером того же дня в сон, – и все-таки, – думал он, как и всегда в это время чувствуя свою незащищенность еще острее, – и все-таки, скорее всего, Габи рассказал свою нелепую историю, чтобы ему стало немного полегче. Как будто рассказав ее, он переложил на плечи слушающих часть груза, который ему приходилось до сих пор нести одному. Никто ведь не спорил с тем, что никому в целом свете не дано знать, что делать с этими дурацкими историями, которые нет-нет, да и случаются – или с тобой, или с твоими близкими, или с твоим народом, или даже со всем этим чертовым миром, который сам был своей собственной, путанной и неправдоподобной историей, – что делать со всеми этими несусветными историями, которые вдруг случаются неизвестно почему, чтобы потом бесконечно сидеть у тебя в голове, демонстрируя ту очевидную истину, что никто не знает, что же они на самом деле значат и о чем хотят нам поведать, эти – выдуманные Небесами и никогда не оставляющие нас истории.

И все же – стоило тебе переложить часть этой нелепой тяжести на чужие плечи, как она становилась заметно меньше.

В отличие от той истории, которая всегда была рядом с тобой, Мозес.

Той самой, о которой он никогда и никому не рассказывал, словно дал клятву нести ее на своих плечах сам, не прибегая к чужой помощи, как будто подтверждая подозрение, что время от времени все же случаются на свете такие вещи, которые человеку следует тащить на себе самому, не предъявляя их ни в качестве пропуска на Небеса, ни в качестве своей визитной карточки, ни в качестве смягчающих обстоятельств или оправдывающих сновидений.