— Я работаю на новой автомойке…
— Работала, — поправила Марина.
— Что? — не поняло небесное создание, хлопнув ресницами.
— Работала, с сегодняшнего дня ты уволена. А теперь быстро и четко, как на исповеди! Будешь врать, я позвоню своему брату Паше, и он так разукрасит твое смазливое личико — мать родная не узнает! Усекла?
Глаза девицы в ответ, как по команде, наполнились слезами. Но у нее хватило мужества кивнуть. В общем, дело обстояло так. Вчера Дима отлично покуролесил на своей новой автомойке, там была и эта Оля. Увидев пьяного, богатого директора, девчонка вызвалась его проводить домой, зная, что жена — или невеста — в отъезде. Она привезла его на такси, довела до спальни, помогла раздеться...
— Если, не приведи тебя Бог, ты его чем-то заразила…
— Ни-ничем, — пробормотала та, натягивая майку, — я ничем не болею.
— Ну, это мы еще проверим! И фокус по поводу возможной беременности тоже оставь на другой раз. У Димы не может быть детей!
Девица отчаянно хлюпала носом. Марина никогда не ошибалась в людях.
— А было ли вообще у вас что-то? — вдруг спросила она и вперила свой тяжелый взгляд в девичье личико.
Та как-то жалобно хрюкнула и опустила голову.
— Если ты кому-нибудь об этом трепанешь своим языком — всю оставшуюся жизнь будешь таскать его в кармане. Я понятно выражаюсь?
Девица и вовсе испугалась. Вытаращила на нее глаза, а Марина залезла в кошелек, достала пару тысячерублевых банкнот и швырнула их зареванной и напуганной девушке.
— Это тебе за присмотр за шефом. И давай так, пока он тут в себя приходит, быстренько чешешь на работу, пишешь заявление об уходе, и чтоб духу твоего в городе не было! Во всяком случае близ предприятий Дмитрия Арнольдовича. А то Паша давно уже не играл с маленькими хорошенькими девочками! — припечатала Марина.
Оля подхватила деньги и, собрав вещи, уже, было, рванула к двери, но Марина ее придержала.