Но выпить они не успели. В прихожей раздались веселые детские голоса, звонкий лай собаки и высокий Анин голос.

— Ева, не пускай ее, дочь. Сейчас я разуюсь.

— Мам, ну можно?.. — заныл тоненький голосок.

— Я же сказала, что нет!

— Ну, мам! — теперь уже вопрошали хором.

— Девочки, мы с вами сразу условились, так было дело?

Тишина, лишь сопение и шелест курток.

— Не слышу-у! — протянула Аня. — Так было или не так?

— Так, — сознался кто-то из девочек.

— Ну, ма-а-а-ам! — всё тот же тоненький голос.

— Не мамкайте! Всё, давай ее сюда, дочь. Миш, ты дома?

— Иду-у! — прокричал Михаил, выскакивая в коридор. — А-а! Кто это пришел? Что это за козявки такие? Аня, тебе не кажется, что нам подменили детей? Мои девчонки другие были, а эти какие-то не такие! Странные! Вы чьи будете, девочки?

— Пап, ну ты что, не узнаешь нас? — тоненький голосок.

— Я папа? Ого! И когда же я успел стать папой?

— Давно! Много лет назад! — уже другой голосок, более звонкий.

— Ага! Значит, с моими девочками я могу делать, что хочу, так я вас сейчас защекочу!

— А-а-а-а-а-а-а! — запищали девчонки и бросились от отца.

В комнате что-то упало, раздался обиженный вопль кошки, опять что-то загремело. В ванной шумела вода, оттуда раздавалось недовольное ворчание собаки, но вот цокнули ногти по ламинату, и, загребая лапами, собака рванула в комнату, поучаствовать в общей куче-мале.

Аня, казалось, относилась абсолютно спокойно к происходящему. Только когда в очередной раз там что-то упало под вопли девочек, она крикнула:

— Если кокнете мою любимую вазу, я кокну вас!